Невидимка и (сто) одна неприятность

Но сознание все равно поплыло. Координация сбилась, проморгаться не удавалось, легкие жгло. Я кое-как перекатился на четвереньки, но встать на ноги не успел.

— Лежачих, говорят, бить нехорошо, — прозвучал откуда-то сверху голос, и меня тут же вздернули, заломив руки за спину. — Сойдет, пожалуй.

Следующий удар пришелся прямиком в солнечное сплетение.

Я сдавленно хекнул, снова сгибаясь. Порошок на одежде и коже снова зашипел.

Ну давай, ублюдок, наслаждайся, растяни удовольствие. Еще пара-тройка ударов, и я размажу тебя о стену.

Но Эриндейл ударил только еще раз зато от души.

— Не беси меня больше, Лагранж. И не таких на место ставили.

Меня резко швырнули вперед, обратно на ступеньки. Кто-то, проходя мимо, пнул по ребрам, и быстрые шаги стремительно затихли, оставляя меня наедине с собственным хриплым дыханием.

Я медленно сел, морщась от боли. Кашлянул, сплюнул на пол кровью из разбитой губы. Вытряхнул порошок из волос, где его осело больше всего. Протер слезящиеся глаза. Щелкнул пальцами, как зажигалкой, и некоторое время, щурясь, глазел на теплый оранжевый огонек — порошок окончательно потерял свою силу.

Обидно, конечно, чуть-чуть не дотянул.

Надо признать, организовано было грамотно. Я бы прямо поаплодировал, да обойдется Эриндейл без моих оваций.

Можно было бы прямо сейчас вломиться к нему и надрать ублюдку задницу — в конце концов я же взломал защиту комнат, ему не спрятаться. Но судя по тому, как умно было устроено нападение, этот вариант он предусмотрел и как-то себя обезопасил. Как именно — у меня не было сил и желания проверять.

Можно было отправиться к ректору. Вот Торнвел обрадовался бы. Два денежных петуха передрались, и что делать непонятно. Наверняка, Крис думает, что я так не поступлю, потому что настучать наставникам — это все равно что полностью угробить весь авторитет. Авторитет меня волновал мало. Куда больше волновало, что эта новость тогда дойдет до отца. И меньше всего в этой жизни мне хотелось обсуждать мои промахи и поражения с дорогим папашей.

Можно было ничего не делать. Пока.

Отличный вариант, кстати, так и поступлю!

А если рядом бродят призраки, которым очень хочется помочь, то я бы не отказался от экспресс-доставки в комнату! А-у…

Призраку до отдельно взятого Даниэля Лагранжа было глубоко фиолетово.

Придерживая пострадавшие ребра я поднялся и потащился в душ.

Беглый осмотр катастрофы не выявил, хотя было бы неплохо придумать как свести эти кровоподтеки до завтрашнего вечера, но при этом миновать кабинет медсестры. Да и в принципе не предавать дело огласке.

Я сунул голову под холодный душ и с наслаждением выдохнул — озноб по позвоночнику, от которого передернуло все тело отвлек от ноющей боли в боку и в солнечном сплетении.

С Эриндейлом я разберусь.

Идиот. Мне нет дела до его бабы, которая к тому же еще и не его. И я бы даже любезно ему это разъяснил, обратись он ко мне по-человечески. Теперь обойдется без разъяснений. По крайней мере тех, которые словами через рот.

С отцом…

Что-нибудь придумаю.

С Лали…

Думать о девочке-невидимке было приятно и болезненно одновременно.

Она обещала. Значит — подумает. Но я знаю, какое решение она примет, это очевидно.

Возможно, оно и к лучшему.

Глава 8 Элалия

Завтрак я прогуляла под благовидным предлогом оттирания зеленки.

Девичье крыло, перемазанное всем составом старше восемнадцати лет, месть парней приняло спокойно и даже с некоторым превосходством — зеленка оттиралась куда проще дегтя. Хотя размах у мужского крыла вышел круче, раковин и душевых на всех пострадавших не хватало. В ожидании своей очереди, девицы друг друга с интересом разглядывали и пытались по степени заляпанности и фантазии вычислить, кто именно их мазал. А мысль о том, что ночью к ним в комнату заходили парни куда больше будоражила, чем возмущала.

Нам по сути повезло — пострадали все! Не было избежавших зеленой участи — некому было хихикать и отпускать сочувственно-едкие комментарии. Если бы бриллиантовым зеленым одарили только нескольких наугад — вышло бы куда обиднее. До смешного — те, кому еще не исполнилось восемнадцать, а соответственно не попавшие под раздачу пряников, даже завидовали, что им участия в таком веселье не перепало.

При виде меня все дружно решили, что мне достался матерый садист — пытаясь замазать слишком уж художественные художества Лагранжа я уляпала в зеленке даже волосы и теперь болотные кикиморы приняли бы меня за родственницу.

С волос она до конца так и не оттерлась, так что когда я едва не опоздав, прошмыгнула на свое место на первое занятие, словила пару смешков и перешептываний.

Плевать, зато практикумы по основам защитной магии Лагранж не посещал, а дальше у меня до обеда индивидуальная программа. А обед… ну не умру же я с голоду до ужина, правда? А на ужине его уже не будет — заберут на выходные. И мне не придется видеться с ним до самого понедельника — это ли не чудесно? Как раз успею привести глупую голову в порядок, и это я отнюдь не о зеленых волосах…

“Если хочешь, никто не узнает… что ты мне нравишься”.