А незнакомку Дарью я все-таки нарисовал. На заброшенном заводе у меня есть маленькая мастерская. Но я не могу ее никому показать. Не знаю, как вынести, не привлекая внимания соотечественников. И что с ней дальше делать? Отнести в музей?
В общем, я опять на распутье.
Хотя. Хотя.
В моей жизни есть некоторые плюсы.
Например.
Я могу безнаказанно сказать все, что думаю о том или ином человеке. Подойти и сказать на ухо: "Алик, да ты тварь конченная!" Или: "Любовь Семеновна, чтоб ты сдохла, сучка недоделанная". Этой Любови Семеновне я раз десять такое говорил, пока она не стала ходить с палкой. Если очень длинная палка, не успеешь отскочить.
Еще я люблю придти на встречу с каким-нибудь писателем. Чтобы микрофон стоял, и все смотрели на сцену, а там никого еще нет, потому что он коньяк в туалете для храбрости выпивает.
И вдруг в микрофон: "Раз, раз, раз, меня слышно? Хорошо слышно?" Все молчат, на сцене же никого нет. А это я говорю, продолжаю: "Я смотрю, какие-то стремные у вас в городе телочки. Не то, что у нас в Костроме". А у микрофона никого. Народ - а в основном на такие встречи ходят женщины - ничего не понимает, что за Кострома, что за телочки, но уже не любит писателя. Это я так шучу. Хочу извлечь веселье из своей унылой невидимости. Потому что, невидимость - это страшно. Когда ты в зрелом возрасте, тебе хочется быть на виду. На страницах газет, на экранах телевизоров, в социальных сетях. Но тебя там нет. Даже в зеркале нет. Но я есть. Видите, упала книга (падает книга). Это я. Это я ее бросил.