Невидимое правительство США. ЦРУ и другие разведывательные службы в годы холодной войны

В связи с этим государственные лидеры наконец пришли к осознанию того, что определенные виды тайных операций несовместимы с демократической системой. В тоталитарном обществе, где органы коммуникации жестко контролируются, секретные предприятия могут быть организованы в более широких масштабах с минимальным риском быть раскрытыми. Но это чрезвычайно сложно в открытом обществе, в котором свобода слова и печати гарантирована конституцией.

Как подчеркнул Роберт Кеннеди, президент Кеннеди отменил второй авиаудар, потому что «участие США в этом вопросе выходило на поверхность… вопреки плану, подготовленному до вторжения». Ожидалось, что Марио Суниге сойдет с рук история о дезертирстве, которую он рассказал в Майами перед вторжением. Но несколько влиятельных газет и делегаты ООН усомнились в правдоподобности изложения событий, и президент осознал необходимость изменить военный план в попытке скрыть тот факт, что за вторжением стояли Соединенные Штаты.

Сразу после провала вторжения президент выразил обеспокоенность по поводу ограничений, налагаемых на правительство институтами свободы слова и свободной прессы. 27 апреля 1961 года он выступил перед Американской ассоциацией издателей газет с призывом к добровольной цензуре. «Если пресса в ожидании объявления войны не введет самодисциплину, — заметил Кеннеди, — то я могу только сказать, что ни одна война никогда не будет представлять большей угрозы для нашей безопасности».

Но, несмотря на свое огорчение и минутное нетерпение по поводу принципов демократии, президент не утратил представления об опасностях посягательства на основные свободы. «Само слово „секретность“ отвратительно в свободном и открытом государстве, — заявил он, — и мы, как народ, исторически выступаем против тайных обществ, тайных клятв и тайных разбирательств. Мы давно решили, что опасность чрезмерного и необоснованного сокрытия относящихся к делу фактов намного перевешивает опасности, которые приводятся в оправдание этого. Мало смысла обеспечивать выживание нашей нации, если наши традиции не выживут вместе с ней».

Глава 12. Секретная элита

Наиболее спорным шагом президента Кеннеди в реорганизации невидимого правительства было назначение Джона Маккоуна на должность начальника ЦРУ. Волевой, с суровой внешностью, мультимиллионер, он не принадлежал к числу тех, кто пользуется любовью своих подчиненных.

«Когда он улыбается, — заметил как-то один из работников ЦРУ, — будьте настороже».

По мере того как Маккоун все выше поднимался по лестнице делового и административного мира, у него появлялось все больше противников и лиц, кому он внушал страх. Так, например, группа влиятельных ученых была крайне возмущена попытками Маккоуна добиться увольнения десяти их коллег из Калифорнийского технологического института в 1956 году.

Эти десять ученых выступили с поддержкой предложения Эдлая Стивенсона о запрещении ядерных взрывов во время кампании по выборам президента в 1956 году. Маккоун, будучи членом попечительского совета института, обвинил ученых в том, что они пошли на поводу у «советской пропаганды» и пытаются «внушить неосведомленным людям, будто радиоактивные осадки, выпадающие после испытаний водородных бомб, опасны для жизни».

Сам Маккоун отрицал, что он добивался увольнения ученых. Однако не все ему поверили, а многих к тому же возмутила резкость выражений, к которым он прибегал, выступая по этому поводу.

Независимо от истории с учеными много толков вызывали баснословные прибыли, полученные Маккоуном от кораблестроения во время последней войны. При инвестициях в размере 100 тысяч долларов доход составил 44 миллиона долларов.

Кларк возражал против назначения Маккоуна на том основании, что обладание акциями нефтяных компаний представляет собой для должностного лица «нарушение закона и заслуживает осуждения». Маккоун согласился продать свои акции, но комиссия отказалась даже рассматривать его предложение. Судя по тону обсуждения, биография Маккоуна не только не обеспокоила подавляющее большинство сенаторов, но, наоборот, произвела на них сильное впечатление.

«Я не имел возможности близко знать мистера Маккоуна, — заявил Стром Тармонд, сенатор-демократ от штата Южная Каролина, — мне известна только его репутация. Однако его биография представляется мне символом всего того, что сделало Америку великой».