Невидимое видим, неслышимое слышим

– Может, и так. Только нам это как-то без разницы, в основном здании или в пещерах. Будем ждать моих ребят. У них глаз опытный, полазают вокруг, поразнюхают. К утру будет у нас информация для размышления.

Сейчас десантники изучали подходы к зданию клиники, изучали поведение служащего персонала. Все это было необходимо для того, чтобы провести штурм «чище», а потом грамотно отойти и исчезнуть. Других вариантов, кроме штурма, подполковник просто не видел. Не самый плохой, кстати, вариант. Никто не ожидает такой наглости. Рывок, повреждение связи, прочесывание внутренних помещений, сбор доказательств и уничтожение оборудования. Естественно, попутное уничтожение охраны и персонала лаборатории. Желательно спасение американки и своего с вертолета, если он жив. Командование назвало его – подполковник Шадрин Андрей Васильевич. Дали и внешние приметы. Осталось только его найти.

Обычно Шадрин просыпался сразу, как от толчка. Сегодня он просыпался, наоборот, очень долго. И не просто долго, а мучительно долго. Обрывки снов были так свежи, что Шадрин еще ощущал напряжение приснившегося ему боя. Сегодня ясность сознания была намного лучше, он это понял. Кажется, вечером, когда он спал, ему сделали укол. Снова пришло мучительное осознание потери памяти. Шадрин, несмотря на обрывки воспоминаний и ночных видений, все еще не представлял себе, где и почему он находится. Кто он такой, где его дом, есть ли у него семья? Он даже не представлял себе, что вообще находится за пределами этого здания.

Было еще тягостное ощущение какой-то невыполненной обязанности. Он что-то должен делать, и это должны ему сказать люди, которые находятся в этом здании. Может быть, это его работа? Может, он здесь работает? И все же Шадрина настораживала атмосфера враждебности, которую он ощущал. Это было очень странное чувство, которого он не мог себе объяснить – безграничное доверие к людям, которые его здесь окружали, и чувство опасности, связанное как раз с этими людьми. Шадрин сделал себе установку, которой собирался следовать до тех пор, пока не разберется во всем. Вести себя так, как этого требовали люди, с которыми он общался, и продолжать наблюдать, думать, анализировать. А еще пытаться и пытаться вспоминать.

Первый вывод, к которому пришел Шадрин, напряженно пытаясь наблюдать за своими ощущениями и поведением окружающих, касался делаемых ему инъекций. Те уколы, которые он получал непосредственно перед тем, как его выводили из своей палаты для выполнения каких-то заданий, мешали мыслить ясно и широко, мешали анализировать. После этих уколов он почему-то не мог и не хотел вспоминать. Он почему-то сосредоточивался на чем-то одном узком, доминировало одно навязчивое желание. Шадрин знал, что это ему не свойственно, точнее, не знал, а чувствовал.

Сегодня пограничнику утром сделали два укола, с небольшим интервалом. После первого он не почувствовал никаких особых ощущений, но после второго на мозг опять стала наползать какая-то мутная пелена и сопутствующее этому чувство беспокойства. В палату к Шадрину вошли уже хорошо знакомые ему женщина-врач и высокий европейской внешности человек.

– Подойди ко мне, – приказал человек.

Шадрин послушно поднялся, и чувство беспокойства в нем усилилось. Теперь он понял его причину. Он знал, что нужно обязательно выполнять все, что прикажет этот человек, но чувствовал какую-то противоестественность. От этого человека исходила опасность. Опять возникла ассоциация из детства, из школьных лет. На уроке, когда не выучишь домашнего задания, надо вести себя так, как будто ты хорошо подготовился, не дать учителю понять, что ты не готов. В детстве наивно полагалось, что этим можно обмануть учителя; Шадрин понял это, только став взрослым. Сейчас возникла такая же ситуация. Шадрин каким-то шестым чувством понял, что нужно выполнять все, что ему прикажут. Именно понял. Раньше он просто это знал, раньше ему хотелось выполнять, а сегодня он понял, что так нужно себя всего лишь вести. Он путался в своих ощущениях, которые ускользали из его сознания.

– Ты будешь выполнять все то, что я тебе прикажу, – заговорил мужчина строгим голосом, глядя Шадрину прямо в глаза, – ты очень хочешь все выполнить правильно, ты будешь стараться. Ты мне веришь?

– Да, верю, – ответил Шадрин.

Что-то щелкнуло у Андрея Васильевича в мозгу. Зря этот человек задал такой вопрос. Шадрин неожиданно понял, что не верит ему. Внутри закипела паника. «Как же так, я обманул его, – думал Шадрин, – я должен выполнять все, что он велит, я должен отвечать правдиво». Но чувство опасности, которое он стал ощущать в последние сутки, помогло ему. Замкнись, не выдавай своих чувств, приказало подсознание, отвечай так, как этого требует этот человек. Отвечать и делать так, как ему приказывают, Шадрину было легко. Он подавил в себе панику и немного успокоился.

– Ты пойдешь со мной, – снова стал приказывать человек, – ты будешь все время рядом со мной. Ты не хочешь от меня отходить. Ты будешь молчать до тех пор, пока я не разрешу тебе говорить.