Невидимые

Полицейские удачно отвлеклись на пьяного дебошира: Бирюлев незамеченным проскользнул в кабинет Червинского.

И — вовремя. Сыщик как раз приложился кулаком к скуле сидящего перед ним работяги.

— Что вы хотели, Бирюлев? — раздраженно спросил Червинский.

— Я выяснил кое-что о невидимых.

— Насколько важное? Вы же видите — я занят, — ответил сыщик тоном отвлеченного от нужного, но совершенно обыденного занятия.

— Крайне! То, что я узнал, многое объясняет.

Догадка, которую хотелось озвучить, возникла еще вчера — после того, как Бирюлеву вновь вспомнился разговор с городовым. А после утреннего визита в мануфактуру Павловой он окончательно убедился, что раскрыл один из секретов невидимых. Конечно, репортер бы предпочел поделиться соображениями с тем полицейским, что успокаивал на минувшей неделе. Однако в участке его сегодня не встретил, а имени в прошлый раз не спросил. Как теперь отыскать?

Увы, оставалось только одно: рассказать Червинскому. Помогать сыщику совсем не хотелось, однако желание найти виновных в смерти отца брало верх.

Рассчитаться за унижения можно будет и потом. И, возможно, куда лучше, если приметить побольше интересного — вот как то, что прямо сейчас происходило на глазах.

Уж тогда репортера не обвинят в беспочвенной неприязни.

Червинский посмотрел с сомнением — сначала на Бирюлева, потом на рабочего.

— Власенко! Ушаков!

Полицейские на зов не спешили.

— Эй! Городовые! — во всю мощь заорал сыщик.

Но потасовка, очевидно, продолжала удерживать всех неподалеку от входа.

— Да куда они подевались? Присмотрите за ним, Бирюлев, — велел Червинский, выходя в коридор.

Репортер хмыкнул, снова дивясь неприглядным манерам и самонадеянности. В помощники он не нанимался. Да и как, по мнению сыщика, следовало совладать с этаким детиной — хоть и тощим, но явно неслабым? И даже больше: как Червинский вообще мог оставить Бирюлева наедине с преступником? Может, даже убийцей?

Однако, если подумать, то и из этого можно извлечь пользу.

— Как тебя звать? — доставая неизменный блокнот, спросил Бирюлев.

— Макар. Веселов, — ответил рабочий.

— За что ты тут?

— В лавку полез, — вздохнул арестант, и вдруг широко осклабился: — А я вас знаю! Вы ходили глядеть на убитого!

— Я на многих таких смотрю, — заметил Бирюлев. Человека он не узнал.

— Ну как же… Его ведь невидимки порешили. Вы еще сказали — в четвертый раз.

Значит, речь про Коховского. Репортер попытался припомнить собравшихся у дома Старого Леха. Слишком много лиц. Не исключено, что среди них было и это.

— За что он тебя? — Бирюлев указал головой на дверь.

Веселов задумался.

— Да все за то же- за лавку.

— Выходит, Червинский сам тебя наказывает? Без суда?

— Ну… Не знаю… — рабочий засунул в рот грязный большой палец и принялся грызть ноготь. — А на что вам?

— Я из газеты. Писать про тебя буду.

— Ой, не надо! Бога ради, не пишите! Я же так вообще никогда работу не найду, — взмолился грабитель.

Репортер хмыкнул.

— А зачем тебе работа? Ты же кражу совершил. Пойдешь в исправительный дом, — с непонятным самому злым удовольствием сказал он.

Рабочий закрыл лицо руками.

Вскоре вместе с городовым вернулся Червинский. Дождавшись, когда опечаленного Макара уведут, сыщик открыл дверцу стола и достал бутылку. Сделал большой глоток.

— Хотите, Бирюлев?

Репортер брезгливо поморщился.

— Вы же на службе.

Червинский уселся на стол и с видимым удовольствием закурил.

— Что вы узнали?

— Вчера вы сказали, что ваш дядя помешался, — ехидно начал Бирюлев.

Сыщик кивнул.

— Помутились рассудком Коховский и Павлова. Отец тоже вел себя непривычно, хотя разума и не лишался.

— Ресторатор Батурин, которого повесили накануне, тоже повредился в уме, — добавил Червинский.

— Что? Новое убийство?

— Как? Вы не знали? Невероятно. Да. Опять — на ваше счастье — невидимые.

— Когда же?

— Вчера утром. Сам узнал только сегодня. На место ходил Бочинский, мой старший коллега. Тело нашла прислуга. Все, как всегда: дверь заперта, повешен, ограблен. Проживал один, в последние недели из дома не выходил. И тоже собирал древности, конечно.

Репортер снова достал блокнот. Эх, жаль, что так поздно: вездесущие коллеги уже наверняка обо всем узнали.

— Вот такие дела, Бирюлев… Что вы хотели рассказать?

— Я с утра посетил дом Павловой. И знаете, что? Я выяснил, почему никто не сопротивлялся.

На самом деле у мануфактурщицы, куда он явился ни свет, ни заря, Бирюлевникого не застал. Но у входа окликнули то ли рабочие, то ли прислуга. Посоветовали зайти в мануфактуру, что находилась в двух шагах.

Там в утренний час уже вовсю кипела работа: под шумный стрекот суетились и сновали мастерицы — ткали, носили, паковали. Бирюлев ухватил одну из работниц за плечо, привлекая внимание, и закричал, чтобы быть услышанным в грохоте:

— Я по поводу убийства хозяйки!

Шум сразу стал гораздо тише. Репортера окружили. Не спрашивая, кто он и что ему надо, мастерицы наперебой делились соображениями. Бирюлев едва успевал записывать: