Невидимые

— Ну так, стало быть, идут дела? — распахнув дверь, Колесо пригласил внутрь чудной хибары. Снаружи — земляная изба, внутри — терем, как есть. Алекс когда-то долго дивился.

Усадил за стол, достал бутыль. Потом бабу кликнул. Вошла — рыжая, с мелочевкой на руках и у подола, тоже явно из бывалых.

— Семью вот завел, — заметил хозяин. — Аленка и детки мои.

На Колесо, похоже, больше надеяться особо не стоило.

— А это Алекс.

— Неужто тот самый? — восхитилась рыжая.

— Он и есть! Собери на стол?

Выпили втроем. Жена Колеса детей уложила и тоже компанию составила.

Помянули былое. Колесо, конечно, повторил любимую байку — отчего это вдруг Алекса кличут по-чужеземному.

— Мы еще мальцами были. Эх, шальные деньки! Надумали взять повозку — ту, что из банка ездила. Долго за ней следили, смотрели, кто, где с нее сходит. Ждали, значит, когда поменьше народу соберется. И повезло, наконец. Глядим — наша едет, да еще и одна, и пустая — пара голов торчит. Ну, уж раз заприметили, то и сходу за ней. Загнали в тупик. А те придурки до того перепугались, что все патроны, как есть, со страху впустую расщелкали. А под конец, когда мы их вытаскивать стали, и вовсе разнылись, что бабы.

Вспомнились перекошенные рожи. Алекс тоже рассмеялся со всеми.

— Ну, вытащили мы их, связали, у дороги сложили. Пока ломали перегородку, Алекс не утерпел, как всегда — полез внутрь. А там-то, вместо мешков, третий таится! С нами один вовсе зеленый был — чуть ли не в первый раз пошел. Увидал он, как что-то зашевелилось, да как заорет, стало быть, чтобы предупредить — забыл, что по имени нельзя: Алексей! Ну, увернулся Алекс, а и зря: тот, что прятался, как вылез, так сразу в ноги и упал, давай по земле валяться: "Алекс! Алекс!" Круглый такой, при пенсне на цепочке — я тогда, помню, сорвал. Наш ничего не понял, пнул его пару раз — а тот все причитает. Заливается, руки лезет целовать.

— Тоже, поди, связали? — уточнила Аленка.

— Да куда там. Говорю ж — мальцы без ума. Не стали, сперва в повозку полезли. А никаких мешков и нет. Все вывернули — пусто. Как так? А дело к утру. Тут мы уж вязать голосистого взялись — а он еще пуще вопит, да так обиженно. В чем же дело? Ну, разоткнули мы одному из тех двоих пасть, а тот и выдал: дескать, они, оказывается, не мешки, а какого-то иностранного дельца тайно везли, чтобы легавым сдать. Мы-то повозки перепутали. А круглый тот и решил сдуру, что мы за ним пришли. Его, значит, спасать. Алексом его звали. Даже фамилию помню: Топс.

— Не Топс, а Томпсон. Поганая у тебя память, Колесо.

— А что с ними стало?

— Да ничего. Круглый в леса ушел, как понял, что не за ним мы. А тех на дороге так и бросили. Ну, кто по молодости не глупил? С того раза уж перестали отпускать. Ну, а мы все с той поры Алекса только так и зовем.

— А прежде как тебя называли? — спросила, повернувшись, Аленка.

— Да никак — просто Лексеем. Мне тогда было лет шестнадцать.

Маруська никогда таких вопросов не задавала. Думала, наверное, чужеземным прозвищем перед ней красуется.

Рыжая простилась и исчезла в глубине избы. Колесо вновь налил по полной, подмигнул.

— Ну, выпили, теперь говори.

— С Легким я тут опять сошелся, — Алекс пересказал свою историю. — Думал тебя да Медведя взять. Гадину мою найти да после с Легким поговорить… А там — как пойдет.

— С Медведем толковал?

— Не встретил. Где он сейчас?

— Так сразу за плешью. Мелко все у него: щиплет за городом. И у меня тоже не лучше… Устал на мелочи ходить. Возни много, навару мало. А у меня теперь, сам видишь, полна изба.

Колесо выпустил дым в потолок.

— Вернешься?

Об этом Алекс не думал. Зачем? Деньги водились. На легком деле хорошо разжился.

— Надо смотреть… — он тут же сменил тему: — С Медведем часто видитесь?

— Да почти каждое воскресенье. К полудню в "Муське" все и сойдемся.

Пили до утра.

Когда Алекс проснулся, уже настал полдень. Хозяйка передала, что Колесо ушел за Медведем.

Значит, можно сразу идти к ним.

А вот и "Муська" — трактир "Муслин". Десятки раз его жгли — упорно стоит на месте. Сразу отстраивали.

Алекс усмехнулся — словно встретил приятеля. Сколько дел здесь делалось, какие разговоры велись.

Под самым порогом лежал, откинув голову, мужик с курчавой бородой. То ли пьяный, то ли опоенный, то ли жмур. Алекс тронул его носком сапога.

— Свой, — спокойно сказали с крыши.

Незнакомый малец в натянутом на глаза картузе. Он вырезал из дерева, попутно зорко оглядывая окрестности.

По карманам бродяги Алекс шарить точно не собирался. Но спорить лень.

Толкнул дверь трактира, вошел, ощутив едкий запах кислого пива. Немноголюдно: Старый город только просыпался. За ближним столом зевали, ковыряя блины. За дальним, как и много лет назад, играли в карты.

Узнают или нет?

— Алекс! Вот дела! Сколько лет?

Он присоединился к компании. Вспомнил тройку лиц, с остальными представились.

Поняли, что свой, продолжили прерванный разговор.

— Ну так как? По рукам?

— Червонец?

— Ай, не мелочись!

— А я вот и не стану: катеринка!

— На что спор? — спросил Алекс ближнего соседа.

— Дыня вон говорит, что не пойдут больше невидимки на дело. Мол, когда его загребли, пронюхал, что они ищут.