Невидимые

— Так, подожди… Сперва мы забрали эту девку — а вот имя как-то не спросили. Потом ты пришел сюда и кого-то искал. Я решил, что ее. И потому подумал, что моя вещица у тебя. Но затем выяснил, что это не так. Стало быть, я ошибся. И потому, несмотря на всю эту бодягу с моим Пшеном, вернул девку тебе.

— Что ты несешь? Какая еще вещица? Ты договаривался с моей сукой у театра. Сразу после она и пропала.

— Это точно был ты, я помню, — подтвердил Тощий.

— У твоего театра? Возле сквера?

— Ага.

— Вот же… А ведь уже и забыл.

Легкий плеснул себе еще коньяка, выпил.

— Я правда не знал. Иначе и не глянул бы на нее. Тогда я даже не догадывался, что это твой театр. Когда услышал, даже не поверил. Ты — и вдруг театр.

— У тебя тоже прежде лавки не было.

— Да, точно… Ничего с ней не вышло, правда. Мы собирались встретиться в номерах — но она не приехала. Можешь не верить — но только зачем мне врать?

— Всегда есть причины.

— Только не в этот раз. Я был уверен, что ты ищешь здесь именно ту девку, которую привезли мы.

— Если все лажа, Легкий, то я узнаю. Но где тогда Машка, если не у тебя?

— Ее точно нет в овраге… Иначе до меня бы давно дошло.

Алекс глотнул из стакана. Неплохое пойло.

— Можем поискать наверху. У меня человек там присматривает. Что скажешь?

Изворотливый Легкий выглядел виноватым.

— Редкое дерьмо.

— Точно. Но ведь не в первый раз, верно? В расчете?

— Похоже.

— Ну что, за мир?

Чокнулись стаканами.

Единственный след, который казался верным, завел в тупик.

* * *

— Закрой рот! Дай подумать, а?

Алекс снова уставился в пол — ушел в себя. Он явно был раздражен — но Макар ничего не мог с собой поделать.

— Но зачем мне к нему идти? Ведь ты сам говорил, что ничего мне за все это не будет…

Поднявшись со зрительского сиденья, Алекс схватил Макара за ворот и прижал к стене.

— Ты меня достал. Нет, Тощий. Ты пойдешь к своей Червяни. Когда не надо будет ходить — я сам тебе скажу. Не болтай ничего — просто слушай. Только про Маруську чтобы прямо в лоб не спрашивал, ясно?

— Ну да… Ладно. Хорошо, я пойду. Пусти.

— Раз нажрался с утра — за языком теперь следи. Понял?

После прогулки в овраг Макар допил бутылку, которую дал Легкий, а потом приложился и к тому пойлу, что водилось в театре. Так что Алекс не преувеличивал. Как и сестра: она заметила, что лучше бы Макару не продолжать оббивать стены, а проспаться. А мать уже несколько дней и вовсе с ним не разговаривала — с тех самых пор, как их навестили люди Легкого. Сперва сказала, что лучше бы он умер младенцем — а напоследок, что он погубил и свою душу, и их всех заодно. И замолчала.

— Так идите назад в барак, — предложил Макар. В тот раз он тоже был пьян.

Но они, понятное дело, никуда не ушли. Еще бы: мало того, что они жили в театре бесплатно и питались задарма из буфета, так еще и Алекс временами деньжат Макару подкидывал. А он сам на днях их и в игре приумножил. Прав был Колесо: новичку везло.

В общем, если не забивать голову ненужными сомнениями — да и те после утреннего разговора с Алексом порядком ослабли — то жизнь у семьи наладилась. Могли бы и спасибо сказать. Но они все ворчали. И, честно признаться, на душе от слов матери становилось неуютно и беспокойно. Хотя она столько раз Макара проклинала — давно пора бы привыкнуть.

Алексу, понятное дело, о таких огорчениях и заикаться не стоило — только если бы захотелось шибко развеселить. Но поделиться тянуло, и Макар как-то посетовал на домашних Колесу. Тот утешил: бабам никогда не угодишь, что только для них не делай. Мол, и так, и так плохо выйдет. Он вообще серьезно отнесся, предложил из театра в Старый город перебраться:

— Не лучшее у вас там для дитенка место.

Макар, конечно, поблагодарил за заботу. Верно Колесо заметил, да и в целом ему виднее: семья у него хорошая, жена добрая да покладистая. Кажется, они с Аленкой даже не дрались.

Может, и Макаровы бы вдали от театра успокоились бы.

Да только как их убедить переехать? Мать в детстве рассказами об овраге их с сестрой на ночь пугала. Да и сейчас при одном упоминании крестилась. Для нее Старый город — будто ад.

Разве что насильно покидать их в телегу… Алекс, конечно, так бы и сделал. Но у Макара на такое рука не поднимется. Нет, даже думать об этом нет смысла. До чего странные мысли приходят в хмельную голову!

Да и вдруг бы Алекс обиделся, если бы они ушли? Подумал, что Макар не ценит гостеприимство…

Заходя в гостиницу, Макар споткнулся.

— Ну, отец, наделали вы тут у себя порогов, — развязно возмутился он.

Ферапонт сокрушенно покачал голой головой.

— Я к себе.

— Иди уже. Тебя ждут.

Поднимаясь, Макар вцепился в перила. Ступеньки разбегались, точно живые. Приходилось, отдуваясь, ловить каждую.

— Да что тут за лестницы!

На втором этаже он все-таки растянулся. Встал, ругаясь, побрел выше.

Не найдя ключа, принялся ломиться в дверь.

— Откройте! Это я!

Отворилась соседняя.

— Что ты орешь на весь дом, мерзавец?

Макар ввалился в пятнадцатый номер и бахнулся на кровать.

— Да ты пьян в стельку. Два часа за полдень — а уже готов.

— И ничего такого.

— Ну да. Оттого ты на лестнице такой крик и поднял.