Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе]

12 июня 1726 г. эмигранты-якобиты — внук Карла II Чарльз Радклиф (ставший позднее лордом Деруэнтуотером), баронет Д… Маклин и Д. Хегерти образовали в аристократическом парижском пригороде Сен-Жермен «Ложу святого Томаса» (в честь английского средневекового канцлера Томаса Беккета, причисленного католической церковью к лику святых). Ложа эмигрантов-католиков явно не могла действовать в согласии с Великой английской ложей, особенно если учесть, что лорд Деруэнтуотер продолжал активно участвовать в якобитских заговорах и в 1746 г. кончил жизнь на эшафоте в Тауэре. Вероятно, первоначально ложи представляли собой своеобразные клубы для эмигрантов, сохранявшие их как единую политическую группу. Первым Великим магистром масонов во Франции являлся герцог Филипп Уортон, ранее возглавлявший Великую ложу в Лондоне; его преемниками в Париже стали старые якобиты — те же Маклин и Деруэнтуотер (последний — с июня 1736 г.). В это время насчитывалось всего несколько лож, почти исключительно во французской столице, которые сохраняли в тайне не только свои заседания, но и само существование.

Британское правительство, его дипломатия и разведка с крайней подозрительностью наблюдали за всеми формами активности якобитов, которые, как правило, сводились к попыткам организации новых заговоров. Не могло ускользнуть от внимания Лондона и создание якобитами масонских лож. В этой связи прилагались усилия для создания масонских обществ, связанных с Великой ложей в Англии. Такой, по-видимому, была и возникшая в 1729 г. новая «Ложа святого Томаса». В начале 30-х годов ложи, подчиненные верховной ложе в Англии, появились в ряде городов.

В ложах обоих направлений участвовали и французы и англичане, появились тенденции к связям между ними (надо учитывать угасание якобитства в то время)¹⁹.

Масонство во Франции было одним из проявлений распространившейся тогда англомании, которая порождалась весьма различными причинами. Образованные слои третьего сословия Франции видели в Англии пример страны, проделавшей буржуазную революцию, устранившей жесткие сословные различия и другие ограничения для утверждения новых, капиталистических отношений и создавшей условия для более свободного развития общественной мысли. Английский пример был притягателен и для представителей французской знати, которую тяжелая рука абсолютизма лишила последних остатков былой самостоятельности (ведь во Франции собрания более чем 20 дворян дозволялись с прямого разрешения короля, причем любые собрания допускались только с целью развлечения, и то под мелочной опекой полиции). А за Ла-Маншем корона не могла держать под контролем аристократию, знатные роды влияли на правительство через палату лордов и многих зависимых от них членов палаты общин. Орден, возникший во Франции под прямым влиянием либо якобитов, либо представителей Великой лондонской ложи, таким образом, отвечал определенным общественным настроениям. Поэтому он сравнительно быстро укоренился на французской почве и потерял характерные черты своего иностранного происхождения.

Сведения по истории французского масонства до середины 1730-х годов носят отрывочный и противоречивый характер. Можно с относительной уверенностью сказать лишь, что масонские ложи возникают в Париже во второй половине 20-х годов XVIII в. и что об их более раннем существовании практически ничего не известно²⁰. В 30-х годах ложи создаются в Руане, Марселе, Лионе, Меце, Валансьенне и других городах. Первоначальная скрытая борьба между сторонниками и противниками якобитов к этому времени явно закончилась победой последних, что привело к расширению связей с лондонской Великой ложей²¹.

Напрашивается вопрос: как якобитство, т. е. силы феодально-абсолютистской реакции, стоявшие у колыбели французского масонства, могло совмещаться с веротерпимостью, быстро проявившейся в качестве кредо лож? Объяснение этому можно найти в том, что якобиты, ратующие за права католического претендента на престол Англии с ее преимущественно протестантским населением, должны были сделать попытку повысить свои шансы обещанием веротерпимости, к которой из других соображений склонялись многие из противников новой реставрации Стюартов.