Невидимые (СИ)

Алекс вернул тряпку на место. Достал из кармана нож, наклонился и полоснул щенка по щекам - сначала по одной, затем по другой. Тот задергался, замычал, крепко зажмурился.

- Да хватит... Зачем?

Не хватило: Алекс с силой полоснул еще раз.

- Эээ... Ты это, завязывал бы.

Алекс утер рукавом со лба пот вперемешку с кровью.

- Стемнеет - скинем в овраг. Только сперва телегу надо взять.

- Ага. Так что? За телегой?

- Погоди-ка. Тощий?

Тот пристально глядел в окно. Интересно, что же там такого любопытного?

На зов обернулся. Вид потерянный.

Вот и хороший повод.

- Знаешь его?

- Никогда не видел!

- Возьми-ка, - Алекс протянул нож.

Тощий колебался. Довольно долго. Но потом все-таки подошел.

- Отрежь ему палец.

- Ну ты чего? - взвился Медведь. - Хватит с него и рожи. А?

- Ты меня слышал, Макарка?

- Я не могу, - отступая, пролепетал Тощий.

- Тощий!

- Нет. Так нельзя... Ну, нельзя же!

- Значит, не станешь?..

- Хорошо! Хорошо, - Тощий встал перед гостем на колени.

Медведь выругался.

- А, делай что хочешь... Только долго пилить. Можь, хоть щипцы взять?

- Не надо. Ну, чего ждешь?

- Да не надо правую! Бери меньший.

Тощий всхлипнул и неловко схватился за крепко сжатую в кулак руку.

- Да вашу мать! Мы тут так до самой ночи просидим.

- Ага, - Медведь подошел, наступил на кисть тяжелым кованым сапогом.

Кое-как отделив от ладони палец, Тощий принялся за дело.

***

На пороге лавки старьевщика Бирюлев на миг замер, собираясь с решимостью.

Несмотря на уверения Червинского, что где-то поблизости двое полицейских, было весьма беспокойно. А если они сразу обо всем догадаются? Если что-то пойдет не по плану? Если сыщик опоздает, или - с него станется - вовсе решит не вмешиваться? Что тогда?

Бирюлев вошел. В нос ударил запах прошлого - не едва уловимый, приятный дух времени, а затхлая вонь ношенного, потрепанного, тысячу раз использованного дешевого старья.

Внутри стояли двое. Старьевщик - небольшой, сутулый, с редкой бороденкой и в пенсне - он чем-то неуловимо напомнил Червинского. И посетитель, тоже низкорослый и худой, крючконосый, неопрятный. И что, вот они-то и есть - невидимые?

Не найдя подобающих слов для приветствия, репортер откашлялся - хотя в том не имелось необходимости: оба и без того на него смотрели.

- Чего изволите, сударь? - спросил старьевщик.

- Мне бы... Хм... Слышал я, у вас одна интересная вещь продается.

Лавочник, улыбаясь, воздел руки к потолку.

- И не одна, а много! Смотрите сами. Или же чего определенного желаете?

- Да. Дыню.

- Хорош товарец, - заметил старьевщик.

- Так это я, - ответил крючконосый.

- Могу ли я... взглянуть на то, что вы продаете?

- Неее. Я ничего и не продаю, и даже не покупаю. Весь издержался.

- Ну... - Бирюлев вспоминал рекомендации Червинского. - Говорят, кое-что все же продаете. И я готов купить это за любую цену. Мне не важно, как у вас оказалась статуэтка, но я во что бы то ни стало хочу ее вернуть. Она дорога мне, как память о покойном.

- О чем вы, сударь?

- О бронзовой фигурке. Она, как я полагаю, исчезла из дома моего отца.

- Как так? Ее похитили? - с вежливой улыбкой, за которой виделось чуть ли не издевательство, осведомился старьевщик.

- Повторяю - это не имеет для меня значения. Ищу я и прочие вещи: бронзовый колокольчик, золоченую маску, брошку в форме жука... Древние монеты, потом еще... - увы, без описи пришлось довериться одной только памяти.

- С ними вы точно опоздали - стоило спрашивать сразу, - сказал лавочник.

- Так и они здесь были? - не смог удержаться Бирюлев, рискуя вывести беседу из нужного русла.

Старьевщик пожал плечами.

- Вы знаете, у кого они сейчас? Вдруг новый владелец согласится... перепродать?

- Я вряд ли могу помочь вам, сударь... Разве, если что случайно услышу. Сами понимаете: базар - место оживленное... Какие только слухи не доходят.

- Были-были. То есть вообще, не здесь, конечно, а так... - вмешался крючконосый Дыня. - Глядишь, я, может, и поспрашивал бы. Если о цене договоримся. А?

Чувствуя, как в висках бьется кровь, репортер изо всех сил пытался собраться с мыслями.

- Да... Согласен. Буду признателен. Но больше всего меня интересует погребальная статуэтка. Отец лично привез их из Египта... И они бесконечно важны мне.

- Их? Вы сказали - их, - уточнил старьевщик.

- Их было пять, если мне не изменяет память.

- Пять, - повторил лавочник.

- Кого-то вы мне напоминаете, сударь... А не родственник ли господину Коховскому? - вглядываясь в лицо Бирюлева, осведомился крючконосый.

- Личные вопросы при торговле не уместны, - репортер повторил заготовку Червинского.

- И то правда.

- Жаль, что я снова ошибся адресом. Сожалею об отнятом у вас времени, - Бирюлев сделал вид, что собирается уходить.

- Погодите, сударь! Вы ведь хотели кое на что поглядеть?

- Смотреть впустую смысла нет. Я намерен купить - при условии, если это действительно то, что ищу.

- Так, может, сразу и проверите? Только цена, скажу сразу, немаленькая.

- Не имеет значения. Она здесь?

Крючконосый кивнул и направился к двери.

- Прежде закроемся.

Бирюлеву стало не по себе пуще прежнего. Придет ли Червинский?