Невидимые (СИ)

Дыня опустил щеколду. Старьевщик, тем временем, достал что-то из-под стола.

- Ну вот.

Фигурка женщины высотой в две ладони, со схематичным скорпионом на голове. Когда-то она лежала в объятиях мягкой бумаги в одной из покрытых непонятными надписями коробок.

"Селкет" - прозвучал в голове голос отца. - "Покровительница мертвых".

- Да, это точно она...

- Шестьсот целковых, сударь.

У Бирюлева столько не водилось даже близко. И что теперь?

Он достал кошелек, сделал вид, что перебирает купюры, стараясь оттянуть время.

Где же они? Где?

В лавке было душно. Струйка пота, пробежав по лбу, скатилась прямо в глаз.

Дверь затрещала под ударом. Старьевщик схватил статуэтку - но спрятать уже не успел. В лавку вошел Червинский - и с ним пара городовых.

Наконец-то!

- Поставь на место!

Лавочник с ненавистью взглянул на Бирюлева.

- Вышла ошибка, господа, уверяю вас! Мне нужно сказать пару слов тому, кто у вас за старшего, - залебезил он.

Дыню, который метнулся к двери, прижали к полу.

- Вы промахнулись! - вторил он.

- Неужели? - Червинский взял в руки Селкет. - Разве не та самая, что украли из дома Коховского, а потом - из нашего участка?

- Она, она и есть, - пылко соглашался Дыня. - Но не в этом ошибка, в другом. Умоляю - выслушайте!

- Забирайте их.

- Да нельзя нам! - взмолился старьевщик. - Не губите, сударь! Не берите грех на душу. Давайте сразу все проясним... Иначе не жить нам.

- Есть только одна причина, по которой я могу о таком подумать: вы прямо сейчас скажете, откуда она здесь. И проведете нас к продавцу... А там будет видно.

- Так мы и без того на ваших работаем, - заметил старьевщик.

Бирюлеву почудилось, будто не только он сам, но и Червинский удивился.

- Оба?

- Ну да, - подтвердил Дыня. - А эту штуку обратно ваш и принес. Он в самом деле продать велел. Ыый, пустите, бога ради, дышать невмочь.

Ерзая по полу, он пытался вывернуться, но городовой удерживал прочно.

- Кто?

- Сыщик тоже... Тимофей Степаныч. Бочинский, кажется.

- Продать?

- Ну да, продать. А мне - комиссию обещал. Шестую аж часть!

Червинский ожесточенно чесал шею, оставляя красные полосы.

- А те вещи... Которые исчезли. Вы сказали, что и они здесь были, - вернулся Бирюлев к тому, что больше всего волновало.

- Не знаю! Вот хоть убейте - не знаю, кто их принес! - заорал старьевщик, округлив глаза так, что они едва не выступали из-за пенсне.

- Кто такие - невидимые?

- Так про то, сударь, и в Старом городе не догадываются... Господин Бочинский велел разведать, да только ничего не слышно совсем. Уж и думают, будто не люди вовсе, а духи какие, - затараторил придавленный Дыня.

Червинский задумался. Бирюлев же, напротив, никак не мог ухватиться за мысль.

- Ведите в участок. Обоих. Там разберемся. А это я пока с собой забираю.

Неаккуратно убрав Селкет в карман, Червинский подал знак Бирюлеву и вышел из лавки.

- На сегодня, пожалуй, расстанемся.

- Но что все это значит? Я ничего не понимаю.

- Я тоже. Но, во всяком случае, мне стоит для начала с глазу на глаз поговорить с Бочинским... Прощайте, Бирюлев.

Повернувшись, Червинский быстро пошел прочь.

Бирюлев сперва смотрел ему вслед. Потом, обернувшись, стал наблюдать, как городовые выводят из лавки старьевщика и Дыню. Вокруг уже собиралась толпа.

***

Макара долго тошнило, а потом он так и улегся, уткнувшись лицом в пол. Все нутро раздирала боль - как та, что в детстве, когда он, несмотря на запрет матери, съел пару пригоршней горькой ягоды с улицы.

Над головой Алекс с Медведем то ли обсуждали что-то, то ли препирались. Один говорил зло и быстро, переходя на шипение, другой гнусаво бубнил. Однако смысл слов не достигал сознания.

Затем кто-то из них уходил и возвращался, громко топая подкованными сапожищами. Конечно, это Медведь. Алекс передвигался бесшумно.

- Все, барыня, завязывай слезы лить. Пойдем.

Макар вздрогнул и покрепче зажмурился.

- Тощий, ты меня слышишь?

Если они уйдут, а он останется, то разговора с домашними не избежать. И как им объяснить то, что здесь случилось и в чем Макар сам ни шиша не понял?

Степка с его лавкой оказался ребяческой шалостью.

- Да...

Он встал, потряс головой, стряхивая пелену перед глазами. Ну, то есть перед одним: второй после недавнего урока Алекса еще не открылся.

Пошли к черному ходу - точнее, Макар просто брел следом, потому как даже не знал, где тот находится.

Тяжелую дверь заело, однако Медведь справился.

Вышли к телеге. Велели за ней смотреть, а сами вернулись в театр. Словно со стороны Макар видел, как они вытаскивают своего гостя - завернутого в простыню, которую невесть где нашла мать. Погрузили.

Алекс не заставлял. Всего лишь прикрикнул. Нет, Макар сделал все сам.

Онпопытался подкурить папиросу, но не получилось: руки дрожали. Да что там - всего трясло.

Медведь сел править, Алекс забрался в телегу.

- Тощий, тебя еще долго ждать?

Макар поспешил.

Поехали.

Алекс откинул подвязанную дерюгу. Стало темно.

На ухабе подкинуло - человек застонал.

Живой.

Макар засунул в рот палец и принялся ожесточенно грызть, чувствуя ком в горле. Спутник что-то насвистывал.

- А мне уже можно домой? - точно, как щенок заскулил. Самому противно.