Невидимые (СИ)

Но нет - Червинский наверняка знал, что визитер хотел обсудить статуэтку. И в этом вопросе их чаяния, несомненно, совершенно не совпадали. Сыщик намеренно избегал Бирюлева. Но он обязан дать хоть какое-то объяснение! Ведь, в конце концов, в лавке скупщика репортер выполнил его работу.

С тех пор, как Бирюлев проснулся, торопливая длинная стрелка настенных часов перешагнула четыре деления. Следует позвать Ферапонта и попросить кофе...

Не использовал ли его Червинский, когда ему просто было выгодно?

Секреты и недомолвки. Обычная тактика.

А ведь уже начинало казаться, что проклятое дело готово сдвинуться с мертвой точки. Дмитрий Батурин предложил посмотреть на него под другим углом...

И погиб. Сразу же после того, как Бирюлев сообщил о его догадках в полицейском участке.

Не может быть!

Репортер рывком сел на кровати.

А если...? Это бы объяснило, что о бумагах убитых в полиции так ничего нового и не узнали.

Нет. Такое уже чересчур. Расшалились нервы - что немудрено - да и только.

Но вдруг Дмитрий все-таки оставил зацепки, которые Бирюлев упустил? Ведь он так и не вник в оставленные Батуриным записи. Может, они таили в себе еще какую подсказку?

Поднявшись, репортер прошлепал по голому - на время чистки залитого вином ковра - полу к столу и выдвинул ящик. Заметки Батурина он положил сверху... Но только теперь их там не было.

Шумно выдохнув, Бирюлев принялся судорожно перебирать бумаги, отбрасывая просмотренные на пол.

Не нашел.

Портфель? Вдруг он только собирался их выложить, представляя, как это сделает - но вместо того так и оставил там? Такое порой случалось. Где он? Ах, вот же, в углу за комодом.

Схватив портфель, репортер вывалил содержимое на кровать. Собственные заметки, наброски, письма в газету...

Ничего.

Сперва исчезла отцовская опись, а теперь - и записи Дмитрия.

И тут, разумеется, никакое не совпадение. Бирюлев давно отметил, что от пятнадцатого номера имелось, по меньшей мере, три ключа. Любопытно, сколькими можно открыть десятый?

Набросив купальный халат, в котором обычно ходил по комнате, Бирюлев, даже не обуваясь, вылетел на лестницу и побежал вниз.

- Кто был в моем номере?

- О чем вы, сударь? - изобразив удивление, прокряхтел Ферапонт. Тот самый, кто, без сомнения, знал о каждом шорохе в гостинице - и, конечно, о тайных встречах Червинского.

- Это тот господин, что приходит в пятнадцатый? Да? Отвечай!

Портье, скорбно глядя, качал головой.

Но положительный ответ и не требовался. Бирюлев уже и так все понял.

И желание добыть и осмотреть бумаги Батурина, не посвящая Бочинского. И пропавшую опись отца. И отрицание его убийства невидимыми. И пропажу доказательств. И секретные связи с театром. И нелепые байки про привидений! Червинский всерьез рассчитывал, будто Бирюлев отчаялся настолько, что готов поверить в сказку?

"А может, мы и есть - невидимые?"

Он не шутил?

Бирюлева охватило бессилие. Даже голова закружилась - он едва устоял на ногах.

***

Вскоре после рассвета, когда серость в хлеву при участке начала проясняться, дверь открылась, впустив страшного человека.

С непокрытой головы свисали грязные серые клочья - они чередовались с частыми проплешинами. Выступавший каплевидный лоб выдавался вперед, нависая над широко расставленными мелкими глазами. Нос - распухшая красная капля. И формой, и размером с мелкую картошину. Верхняя губа разделена надвое, являя раздвоенную челюсть и сгнившие остатки зубов. Вдобавок ко всему кожу изъела оспа.

Новый постоялец огляделся.

- Ээ?

- Ой!

Матрена его вспомнила. Метнулась к перегородке, принялась тарабанить.

- Позовите сыщика! Это он! Невидимка! Я его узнала!

***

Макар спал крепко. Не проснулся, когда мать завизжала - но сразу умолкла. Открыл глаза только после пары оплеух. И тут же услышал щелчок прямо над ухом. В висок уперлось нечто прохладное, и, кажется, липкое.

- Ну как? Нравится?

Толком не соображая со сна, что происходит, Макар обвел взглядом гримерную. Два незнакомца держали мать и сестру, зажимая им рты. Разбуженный Петька поднялся на ноги в сундуке и заголосил.

- Скажешь, что тебе мой брат сделал, а, падла? - полюбопытствовал третий, тот, что стоял сзади, за головой. Макар поднял глаза вверх, но его лица не увидел. Шевелиться же боязно.

- Что молчишь? Или что, один не такой храбрый?

Ствол отодвинулся от виска. Макар непроизвольно выдохнул.

Обойдя кушетку, третий - крепкий, светловолосый, и какой-то безликий - с миг внимательно смотрел на Макара, а потом одной рукой рывком сбросил его на пол. Пнул в голову раз, другой.

Это точно не сон.

- Как тебе, а?

Гость пнул еще раз, прямо в подбородок. И еще. Макар выплюнул зуб, кровь и закашлялся.

- Где Алекс?

- Не знаю.

И не знал. Да, у него где-то была нора, куда он порой отлучался. Макара с собой не звал, а спрашивать мыслей не возникало.

Его пнули опять, вновь раскроив сломанный Алексом нос.

- Ну, тварь... Легкий сказал, чтобы мы ничего тебе не делали. А то я бы уж отстрелил тебе кое-что, чтобы знал, как брата увечить. Вот какого ты ему палец отрезал, падла? Что, рыла не хватило?

Очередной удар пришелся мимо - Макар откатился и быстро встал, отплевываясь.