Невидимые (СИ)

Соседка рассказала, что ее дочь - единственную прислужницу, что весь дом на себе тащила - выгнала хозяйка. Дескать, ни за что, ни про что. Это уж потом Матрена вызнала, что девка с кучером на конюшне баловалась как раз тогда, когда госпожа надумала туда заглянуть.

Матрена в тот же день отправилась в оставшийся без рабочих рук дом -да сразу и с нечистыми мыслями. Больно нужда заела.

Госпожа - пожилая, одинокая. Дети навещали редко. Зато золота - шкатулки ломились.

У нее были густые седые волосы почти до самых пяток. Матрена каждое утро укладывала их в высокую прическу, и лишь потом подавала чай - и уносила ночной горшок.

Она уже думала, что никогда не решится. Но...

Однажды Матрена пришла совсем рано, когда хозяйка еще спала. Дышала странно: то закрывала, то отрывала рот. Волосы, выпавшие из-под чепца, колыхались.

Матрена взяла подушку и держала до тех пор, пока слабая, точно котенок, костлявая госпожа не перестала дергаться.

Потом собрала все, что под руку попало - да и была такова. Схватила детей - и в тот же день в бега подалась. Скрылась, затерялась в толпе на другом конце города. Но на нервах язык не держала - вот дети все в точности и поняли... И не только старшие, как выяснилось.

Матрена долго боялась, что ее схватят и вернут. Ходила по улицам, озираясь...

Она купила маленький дом на берегу. И, когда "наследство" госпожи проели, а дети подросли, стала честно работать, как порядочная прислуга.

Лишь недавно она посчитала, что можно вздохнуть спокойно, ведь все давно утряслось - а тут вон как вышло.

Эх, не стоило трогать вещи Старого Леха. Будто проклятые они... Как-нибудь бы уж прожили. Но что теперь кручиниться понапрасну? Время назад не вернешь.

Вот только дети... Свидятся ли они еще? Хоть разок? Хоть когда-нибудь, много-много лет спустя?

Поезд, стуча колесами, уносился вдаль.

***

Легкий пришел к Колесу с бутылкой. Точь в точь, как тогда.

Собрались и другие.

- А что же ты не заглядывал аж три года? Я уж решил - теперь мы для тебя - грязь, - потешался безногий Тулуп, подливая. - Ну, давай. До чего же рад тебя видеть - хоть прежде и не всегда ладили.

- Алекс, так когда? - встрял хозяин избы.

- Чего?

- Когда уже разомнемся? Ты мне что говорил?

- Вот как только свое дело решу - так и сразу.

- И что слышно?

- Как сквозь землю ушла, сука.

Да и черт бы уже с ней - но и так просто оставить нельзя.

Но вслух говорить не стал.

- Да, они такие, - Легкий, прищурившись, вгляделся в стакан. - А помнишь, как мы с тобой барышню делили из кареты в лесу?

- Помню.

- Расскажи, Легкий! - попросили молодые.

- Ну, я в ту пору был хорош. Она меня увидела - да как завизжит: все, я хочу к нему!

Стены вздрогнули от взрыва смеха.

- Ага, конечно. Все наоборот.

- В общем, лет десять назад... Да куда - уже все пятнадцать. Пили мы в "Муське". Все вернулись как раз - хвастались, кто чем, как водится. Ну, а мы шпаной еще были - остались не у дел. Вот Алекс мне и говорит: а пойдем прямо сейчас в лес да кого-нибудь тоже изловим. Ну и что - пошли. То есть поехали: взяли лошадей чужих, пока их хозяева в трактире пили. Глядим - карета на тракте. Догнали. Кучера, да еще второго, кто с ним сидел, сбросили, повозку в лес загнали, остановили. Внутри - барышня со шкатулкой. Ну, мы ее скорее с собой - тоже хвастать. Показали... А дальше что? Со шкатулкой все ясно - пополам. А с девкой? Она визжит, ни на кого глядеть не хочет. Если только - на меня.

- Да иди ты. Только на меня и смотрела.

- Решили мы ее на монету поставить. Так и так: он мне - у тебя дутая. Я ему - у тебя. Ладно. В карты сели - ну, тут опять с колодой неразбериха. Все, все подряд крапленые: и его, и моя, и трактирщика... Взяли чужую - того, кто первым вошел. Вот, играем - и я выиграл. Так Алекс в меня столом: дескать, все равно я его обвел. Ну поцапались крупно, да помирились потом.

- Это понятно, а с девкой что вышло?

- С барышней-то? Так месяца три я с ней забавлялся, а потом надоела - шибко шебутная да голосистая. На улицу выгнал. А там - кто ее знает: может, по рукам пошла, а может, к себе наверх уползла.

Новая ставка. И что это за квадратная дрянь в кармане? Вытащил, бросил на стол.

- Что такое? - спросил Легкий.

Ясно: карточка франта-газетчика, но объяснять лень.

- Забавная штука. Не нужна? Возьму.

- Бери.

Просидели столько, что счет времени потеряли.

Легкий в итоге напился пуще других. У Колеса остался. У него вообще многие чуть ли не на пол на сей раз повалились. Медведь к себе пошагал. А Алекс решил в свою квартиру вернуться.

Вышел, прикрыл глаза. Уже утро - солнце светило ярко.

Нажрался зверски.

Ноги сами собой принесли к театру. Матерясь, Алекс ввалился внутрь и кое-как дополз до сидений. Понедельник, кажется: должно быть пусто. Но как же. Отдохнуть не дали: Тощий да те двое, что Щукин нашел для охраны входа, принялись отвлекать разговорами. Сон прошел. Пришлось снова пить.

Потом они, наконец, исчезли. Алекс вытянулся на креслах, посмотрел вверх - в далекий темный потолок, что качался, и задремал.

- Алекс?