Невидимые узы [Литрес]

На центральной полке взгляд Бомон привлекла прямоугольная коробка из пошарпанного картона. Она взяла ее, положила на кровать, сняла крышку и увидела зеленый фетровый берет, завернутый от пыли в папиросную бумагу, сборник традиционных военных песен, четыре футляра с наградами, военную книжку с приказами и фотографии легионера Жоржа Бернара в полевой форме и парадном мундире, одного и с товарищами. Бомон мало что знала о легионе, но ее внимание привлек один снимок. Она узнала убитого, стоящего по команде «на караул!» в парадной форме песочного цвета с зелеными эполетами с красной бахромой, зеленом галстуке, синем поясе и белом кепи. На вид этому красивому стройному мужчине было лет 20, возможно, чуть больше. Крепко сжатые зубы, приподнятый подбородок и честный решительный взгляд. Складки идеально отглаженной одежды придавали ему особую элегантность. Он «производил впечатление», гордо позируя рядом с зелено-красным знаменем, на котором читался девиз «Честь и верность». Никаких справок о ранении не нашлось, из военной книжки были вырваны две страницы. Бомон оставила бумаги Делестрану, более осведомленному об их характере: люди его поколения служили в армии.

Майор занимался письменным столом. В единственном ящике он нашел разные документы, в том числе удостоверение личности. Теперь он знал дату и место рождения: 17 мая 1942 года, Бонневаль, в департаменте Эр-и-Луара, зарегистрирован по адресу… Удостоверение личности было просрочено около двадцати лет назад – заявитель не счел нужным его продлить. Там же были выписки со счетов в Почтовом банке, документы социального страхования и некоторое количество всякого хлама. Жорж Бернар жил стесненно, но не был нуждающимся: 27-го числа каждого месяца он получал пенсию и регулярно снимал по сто евро дважды в неделю. На выпивку и книги?

Делестран повернулся к священнику и спросил:

– Вы сказали, он платил вам за комнату?

Отец Вацлав смутился.

– Да, он сам настоял. Мы ни о чем не просили. Он давал уроки – несколько часов в неделю, вот мы его и приютили, но жил он в самых что ни на есть скромных условиях.

– Похоже, его все устраивало… Сколько он платил?

– Триста евро.

– Триста евро?

– За эти деньги он получал завтрак и вечернюю трапезу, – счел нужным оправдаться священник.

Делестран изъял удостоверение личности, все остальное положил на место и закрыл ящик. На письменном столе его больше всего заинтересовала стопка блокнотов разного размера в обложках из цветного картона или молескина. Он приметил их с самого начала, но из своего рода суеверия, требующего всегда оставлять лучшее напоследок, сначала сосредоточился на содержимом ящика. Подогреваемое ожидание обострило любопытство: майор взял записи, предчувствуя, что сейчас узнает чужие секреты, пролистал их одну за другой, временами прерываясь, совершенно ошеломленный. Тесным почерком, черной ручкой Жорж Бернар тщательно записывал впечатления о прочитанном короткими предложениями, иногда – отрывками в несколько строк. Каждый блокнот начинался и заканчивался датой; по ним можно было относительно точно установить хронологию чтения – сотни книго-часов в год. Настоящая антология читателя-каторжника, мономаниакальное произведение человека, затворившегося в мире книг. В общем и целом записи представляли собой выжимки из прочитанного. От подобного закружилась бы голова даже у такого искушенного человека, как Делестран.

Пытаясь совладать с эмоциями, он еще раз медленно обвел взглядом комнату, остановившись на вентиляционной решетке. Майор размышлял, стоило ли того подобное увлечение. Разве сам он не тратит время попусту, собирая мелкие подробности жизни человека, в конечном итоге совсем неинтересного, ведь речь может идти о несчастном случае или неудачном падении? У него появились сомнения. Он блуждал в своих мыслях, но любопытство и желание все знать об окружающих перебороли нерешительность. Это оказалось сильнее него, тем более с таким странным персонажем, как Жорж Бернар.

На левом углу письменного стола лежала зеленая картонная папка. Делестран снял резинку и сделал еще одно, не менее удивительное открытие. Он отложил в сторону брошюру, выпущенную Национальным советом по доступу к личному происхождению, заинтересовавшись конвертом с маркой, адресованным господину Жоржу Бернару. Адрес был тот же, что в удостоверении личности: 28800 Бонваль, улица Валь-де-Луар, 48. Внутри лежало письмо от 15 января 2002 года.