Невидимые всадники. Культы одержимости глазами ученых

Мы много раз встречались с Ярианом на Кубе, а несколько раз – и в Москве, куда он приезжал погостить. Когда мы переходили железную дорогу, он действительно послал рельсам почтительный поцелуй. Таким же способом он приветствовал и крыльцо православной церкви: «это дом Нсамби», т. е. Всевышнего. Внутри церкви имелась рака с мощами какого-то святого старца, и Яриан не преминул попытаться выйти с ним на связь. Он вдруг начал отбивать своей магической, изукрашенной резными скорпионами тростью дробь о мраморный пол и вслушиваться во что-то. Кажется, русский православный нфумбе на связь не вышел. Возможно, просто не успел: на нас так выразительно уставился служитель церкви, что я посчитал за благо поскорее увлечь своего информанта к выходу.

1.2. Экзорцизм и эволюционизм: как падшие ангелы превратились в олицетворение грозных сил природы

Внимание к «туземным онтологиям», к трактовке духов и божеств изнутри культур – результат работы антропологов второй половины XX – начала XXI века. Чтобы понять, как к этой проблеме относилась наука ранее, необходимо произвести небольшую ретроспективу. Этнографические истоки того, что принято называть модерном – современностью, – обозначились в Европе с развитием капитализма и отделением религии от государственности.

Большинство ученых досекулярной Европы были верующими христианами и формировали свои теории, исходя из учения Церкви. Многие из них считали, что язычники поклоняются вполне реальным сущностям, но, в отличие от праведных христиан, имеют дело не с Богом и не со святым, а с бесами, взявшими на себя роль высших сил. Этот взгляд христиане унаследовали от иудеев. Если для язычников чужие боги были всё же богами, для приверженцев монотеизма боги народов суть демоны.

Любопытные путешественники, самоотверженные миссионеры и авантюрные конкистадоры с ужасом описывали наблюдаемые ими обряды туземцев, будь то монголы, ацтеки или африканцы, называя их не иначе как сатанинскими «беснованиями». Всё это подлежало изгнанию – избавлению человечества от власти темных сил, т. е. вселенскому экзорцизму: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:11-12).

Подобный монотеистический взгляд, происходивший из Библии, европейцы пронесли вплоть до XVIII века.

Христианская картина мироустройства поделила историческое и географическое бытие на две части: ветхую – языческую, дьявольскую, и новую – христианскую, боговдохновенную. Соответственно этой картине всевозможных гномов, кобольдов и кикимор европейского фольклора интеллектуалы домодернового Запада тоже идентифицировали как падших ангелов или воинство Сатаны. Общение с этими существами трактовалось в качестве темного наущения, осуждалось либо и вовсе преследовалось.

Но уже в эпоху Просвещения понимание нехристианских духов как злокозненных бесов, которые морочат голову туземцам, лишь бы не допустить их до евангельского спасения, осталось в ведении только духовных лиц. Ученые же, отделившиеся от церковных институций, принялись искать другие, не религиозные объяснения феномену. Так началось «расколдовывание мира», которое со временем повергнет в уныние скучающих по мифу романтиков, но будет высоко оценено позитивной наукой.

Одним из первых расколдовывать мир принялся французский дворянин Шарль де Бросс (1709–1777), автор трактата «О культе богов-фетишей, или Сравнение древней религии Египта с современной религией Нигритии» [Бросс, 1973]. Эпиграф, взятый просветителем из Вергилия, словно бы предуведомляет путешествие в инфернальный мир: «И за спиной у себя не видит змей ядовитых. Чудища-боги идут и псоглавый Анубис с оружьем…» (Вергилий Публий Марон. Энеида, книга VIII, 698-700, пер. с лат. С. А. Ошерова).