Невидимый

— Намъ тотчасъ нужно отправиться въ центральное отдленіе, — сказалъ Эдай. Сходите, кто-нибудь, за извозчикомъ и пошлите его намъ навстрчу, да поживе. Ну, Кемпъ, еще что же?

— Собакъ, — сказалъ Кемпъ, — достаньте собакъ: он его не видятъ, да чуютъ. Достаньте собакъ.

— Ладно, — сказалъ Эдай. Это между нами, но тюремному начальству въ Гальстид извстенъ одинъ человкъ, у котораго есть ищейки. Собакъ, значитъ. Еще что?

— Помните, — сказалъ Кемпъ, — его пища видна. Когда онъ пость, его пища видна, пока она не усвоится организмомъ. Повши, онъ долженъ прятаться. Надо искать везд, обыскивать каждый кустъ, каждый укромный уголокъ. И всякое оружія, все предметы, которыя можно обратить въ оружіе, надо прятать. Подолгу носить съ собою такія вещи онъ не можетъ. Все, что можетъ попасться ему подъ руку, и чмъ онъ можетъ драться, надо спрятать.

— И это ладно, — сказалъ Эдай. Поймаемъ его, погодите!

— А по дорогамъ… — началъ Кемпъ и запнулся.

— Ну? — сказалъ Эдай.

— Толченаго стекла… Я знаю, это жестоко… Но подумайте только, что онъ можетъ сдлать!

Эдай со свистомъ втянулъ воздухъ между зубами.

— Это ужъ что-то того, — сказалъ онъ, — будто не по чести… Ужъ и не знаю, право… Велю все-таки приготовить; если онъ зайдетъ слишкомъ далеко…

— Говорю жъ я вамъ, онъ сталъ совсмъ безчеловченъ, — оказалъ Кемпъ. Я также увренъ, что онъ установитъ царство террора, — когда оправится отъ волненія своего теперешняго побга, — какъ въ томъ, что говорю съ вами. Единственная наша надежда — опередить его. Онъ порвалъ вс связи cъ людьми. Пусть кровь его падетъ на его собственную голову!

XXVI Убійство Уинстида

Невидимый, должно быть, вырвался изъ дома Кемпа въ состояніи слпого бшенства. Маленькій ребенокъ, игравшій у воротъ Кемпа, былъ поднятъ на воздухъ и брошенъ на землю съ такой силой, что нога у него оказалась сломанной, посл чего Невидимый исчезъ на нсколько часовъ изъ области человческихъ воспріятій. Никто не знаетъ наврное, куда онъ двался и что онъ длалъ. Но легко вообразить себ, что онъ бжалъ по зною іюльскаго полудня на холмъ и дальше, на открытыя дюны, за Портъ-Бордокъ, въ отчаяніи и бшенств на свою превратную судьбу и, усталый и измученный, нашелъ пріютъ въ кустарникахъ Гинтондина, гд и укрылся, чтобы принести въ порядокъ свои крушившіеся замыслы противъ рода человческаго. Вроятно, онъ именно тамъ избралъ себ пріютъ, потому что тамъ обнаружилось его присутствіе часа въ два того же дня зловще-трагическимъ образомъ.

Нельзя съ точностью опредлить, въ какомъ онъ былъ во то время настроеніи и какіе строилъ планы. По всмъ вроятіямъ, онъ былъ почти до экстаза взбшенъ предательствомъ Кемпа; и хотя мы можемъ понять мотивы, которые повели къ этому обману, но все же можемъ себ представить и злобу, возбужденную такой неожиданностью, и даже отчасти сочувствовать ей. Можетъ быть, къ нему вернулось нчто въ род того тупого недоумнія, которое онъ испыталъ во время приключеній въ Оксфордъ-Стрит, такъ какъ на содйствіе Кемпа въ своей зврской мечт о терроризаціи вселенной онъ, повидимому, возлагалъ большія надежды. Какъ бы то ни было, онъ исчезъ изъ сферы человческихъ наблюденій около полудня, и ни одно живое существо не знаетъ, что онъ длалъ до половины третьяго. Для человчества это было, можетъ быть, очень счастливо, но для него самого такое бездйствіе имло роковыя послдствія. Въ это время принялось за дло постепенно возраставшее количество людей, всюду разсянныхъ по округ. Утромъ Невидимый былъ еще просто сказкой, пугаломъ; къ полудню, благодаря, главнымъ образомъ, составленной въ самыхъ краткихъ выраженіяхъ прокламаціи Кемпа, онъ обратился уже въ реальнаго врага, котораго слдовало бить, схватить и уничтожить, и весь край началъ снаряжаться съ неимоврной быстротою. Даже въ два часа Невидимый все еще могъ спастись, забравшись въ поздъ желзной дороги; но посл двухъ часовъ это стало невозможнымъ: пассажирскіе позда всхъ линій на пространств большого параллелограмма, между Соутэмптономъ, Винчестеромъ, Брайтономъ, Горшамомъ шли съ запертыми дверями, а движеніе товарныхъ поздокъ прекратилось почти совсмъ. По большому кругу миль въ двнадцать, центромъ котораго былъ Нордикъ, дороги и поля обходили кучки людей, человка по три, по четыре, съ ружьями, дубинами и собаками.

Верховые полицейскіе здили по окрестнымъ проселкамъ, останавливаясь у каждой избы и предупреждая жителей, чтобы они запирали двери и, если не имютъ оружія, — не выходили изъ дома; вс школы были закрыты въ три часа, и испуганныя дти тсными кучками спшили домой.