Невидимый человек

— Совсем небольшое, сэр. Вы предлагали направить меня к нескольким попечителям с целью трудоустройства. Я готов на любую работу.

— Да-да, — сказал он, — разумеется.

Казалось, доктор Бледсоу на мгновение задумался, обводя глазами разные канцелярские принадлежности на своем столе. Затем, слегка коснувшись цепочки указательным пальцем, он продолжил:

— Очень хорошо. В котором часу ты намерен уехать?

— Если получится, первым же автобусом, сэр.

— Вещи собрал?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Иди за своей кладью и через полчаса возвращайся. Секретарь подготовит для тебя письма к нескольким друзьям нашего колледжа. Глядишь, кто-нибудь и поможет.

— Спасибо, сэр. Большое вам спасибо, — пролепетал я, когда он встал.

— Не стоит благодарности, — сказал он. — Колледж старается не забывать своих воспитанников. И еще. Письма будут запечатаны; если рассчитываешь на помощь, не вскрывай конверты. В таких вопросах белые весьма щепетильны. Я дам тебе краткую характеристику и попрошу их пристроить тебя к месту. Сделаю все, что в моих силах, а вскрывать конверты — это лишнее, понимаешь?

— Конечно, сэр, мне бы даже в голову не пришло их распечатывать, — ответил я.

— Очень хорошо, перед отъездом получишь их у моей помощницы. А родителей своих ты известил?

— Нет, сэр, если я признаюсь, что исключен, они сильно огорчатся, поэтому я им напишу после того, как доберусь и устроюсь на работу.

— Понимаю. Наверное, так будет лучше.

— Ну, до свидания, сэр, — сказал я, протягивая руку.

— До свидания.

Его крупная ладонь оказалась неожиданно вялой.

Я развернулся, чтобы уйти; доктор Бледсоу нажал кнопку зуммера. Когда я выходил из кабинета, мимо проскользнула секретарша.

По возвращении я тут же увидел приготовленные письма: семь конвертов с громкими фамилиями. Я поискал глазами письмо на имя мистера Нортона, но такого среди прочих не оказалось. Бережно опустив конверты во внутренний карман и подхватив сумки, я заторопился на автобус.

Глава седьмая

На автобусном вокзале было безлюдно, однако билетная касса работала; служитель в серой униформе ходил со шваброй. Купив билет, я поднялся в автобус. Пассажиров оказалось только двое: они сидели в задней части салона с красной обивкой и никелированными поручнями, и мне вдруг почудилось, что это сон. В сопровождении санитара там расположился ветеран, который, узнав меня, улыбнулся.

— Добро пожаловать, молодой человек, — выкрикнул ветеран. — Вообразите, мистер Креншоу, — обратился он к санитару, — у нас будет попутчик!

— Доброе утро, — с неохотой ответил я.

И прикинул, куда бы сесть, чтобы только подальше от них, но нашему брату, несмотря на пустой автобус, отводился только задний ряд сидений, и мне волей-неволей пришлось устроиться рядом с попутчиками. Так себе начало; с ветераном у меня были связаны неприятные эпизоды, которые я пытался вычеркнуть из памяти. Манера его беседы с мистером Нортоном стала предвестием моих бед — я как чувствовал. Теперь, понеся наказание, я не хотел припоминать ни Трублада, ни «Золотой день».

Креншоу, более щуплый, чем Суперкарго, помалкивал. Он был не из тех, кому обычно поручают сопровождать буйных пациентов, и я было порадовался, но вспомнил, что единственная опасная черта ветерана — это его язык. Его речи уже навлекли на меня неприятности, и теперь оставалось надеяться, что он не начнет досаждать белому водителю — за такое можно и жизнью поплатиться. Как этот тип вообще оказался в автобусе? И как, интересно знать, доктор Бледсоу сумел так быстро все устроить? Я уставился на толстяка.

— Как там твой дружбан мистер Нортон — оправился? — спросил он.

— С ним все нормально, — ответил я.

— Больше в обморок не падает?

— Нет.

— Отчехвостил тебя за ту заваруху?

— Он не считает меня виновным, — сказал я.

— Вот и славно. Думаю, я один ошарашил его сильнее, чем весь «Золотой день». Тебе, надеюсь, этим не навредил. У тебя ведь каникулы на носу, да?

— Не совсем, — беззаботно сказал я. — Мне удалось закруглиться досрочно — хочу подработать.

— Отлично. Домой поедешь?

— Нет, я подумал, что в Нью-Йорке смогу заработать больше.

— Нью-Йорк! — воскликнул он. — Не город, а мечта. Для меня в твоем возрасте мечтой был Чикаго. А нынче все черные мальчишки бегут в Нью-Йорк. Из огня да в плавильный котел. Так и вижу тебя после трех месяцев, проведенных в Гарлеме. Ты даже заговоришь иначе: с языка то и дело будет слетать «колледж», начнешь посещать лекции в «Мужском пансионе»… глядишь, и с парочкой белых познакомишься. Чем черт не шутит, — он придвинулся поближе и перешел на шепот, — тебе, быть может, доведется потанцевать с белой девушкой!

— Я еду в Нью-Йорк работать, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — У меня не будет времени на всякую ерунду.

— Еще как будет, — поддразнил он. — Втихаря ты постоянно думаешь о свободе, которая, по слухам, царит на Севере, и непременно решишь ее вкусить, просто чтобы убедиться в правдивости слухов.

— Свобода не только в том заключается, чтобы белых девок снимать, — отметил Креншоу. — Возможно, он захочет в кабаре заглянуть или в шикарном ресторане поужинать.

Ветеран усмехнулся.