Невидимый город

– Я благодарю тебя за этот дар, рыцарь, – сказала она. – Шкур у меня и так достаточно, а эти волки вырастут и станут нашими верными помощникам После этого Хильдебранд и Армед торжественно сразились на мечах, показав чудеса ловкости и храбрости, однако ни одному из них не удалось повергнуть другого на землю. Затем они удалились в шатер пировать, а чужане еще долго тешились скачками, стрельбой из лука, борьбой и другими состязаниями на потеху публике.

* * *

На следующее утро толпы народа собрались вдоль дороги, ведущей от городских ворот к Пантеону. Наступил второй день свадебных торжеств. День, когда Аин должна торжественно въехать в город и вновь встретиться со своим женихом.

Принцесса на сей раз надела платье из золотой парчи. Золотыми розами были украшены сбруя и попона белого коня, который вез ее. Восемь юношей из самых родовитых дворянских семей города (среди них оказался и Арнвер, возлюбленный Дари) держали над принцессой белый, расшитый золотыми звездами балдахин. Следом на вороном коне ехал Армед. Вокруг него и принцессы теснилась чужанская стража. Но пока все было спокойно; вчерашний спектакль произвел впечатление на горожан, теперь им казалось, что чужанский князь и его сестра – не разбойники с гор и незваные нахлебники, а персонажи из легенды, богатырь и богатырка, прибывшие из волшебной страны. Так что под ноги принцессе и Армеду летели цветы и зерно, а приветствия и пожелания счастья звучали вполне искренне.

Сайнем вместе с чужанином, телохранителем Аин, вел под уздцы коня принцессы и беспокойно зыркал по сторонам, разыскивая в толпе загадочного Однорукого. Ничего подозрительного он пока не видел, а потому с каждым шагом его беспокойство усиливалось.

Наконец процессия достигла ступеней храма. Армед сошел с коня, помог спуститься Аин, и вдвоем они стали подниматься по ступеням туда, где у каменной чаши с водой их ожидали Хильдебранд и один из жрецов Пантеона. Для совершения обряда выбрали жреца Лаписа – Бога Первенцев, покровительствующего супружеской любви, а также дарующего силу и здоровье детям.

Чужанская стража осталась внизу, но юноши с балдахином по-прежнему шли рядом с князем и его сестрой.

Сайнему тоже надлежало стоять внизу, у ступеней, но, разумеется, это вовсе не входило в его планы. Поэтому он быстро протолкался через толпу, взбежал по боковой лестнице и остановился за колонной, не спуская глаз с Аин и Армеда.

Когда прибывшие и ожидавшие их обменялись поклонами, Армед, исполняя чужанский свадебный обряд, сказал, обращаясь к Хильдебранду:

– Моя сестра приготовила подарок для тебя, цветок дивной красоты, и если ты сметлив, то ты без труда найдешь его.

Хильдебранд (которого заранее предупредили о том, что от него требуется) расстегнул две верхние золотые пуговицы на платье Аин и осторожно взял с ее груди алый цветок невянника – символ супружеской верности. Будь они в поселении чужан, жених расстегнул бы и прочие пуговицы, чтобы показать всем родичам, что у невесты высокая грудь девушки, а ее соски не оттянуты губами ребенка. Но здесь, в Королевстве, такая откровенность была неуместна, поэтому Хильдебранд просто заткнул цветок за пояс и дал жрецу знак приступать ко второй части обряда.

Жрец завязал жениху глаза, по обе стороны от Аин встали еще две девушки, Хильдебранд ощупал их руки и безошибочно выбрал руку своей невесты. Жрец обвел жениха и невесту вокруг чаши и торжественно провозгласил, что вода осталась чистой. Наконец, Хильдебранд отстегнул от пояса ключи и приготовился бросить их в чашу, чтобы Аин могла их выловить и тем завершить свадебный обряд.

«Однорукий!» – подумал Сайнем и испуганно вскинул голову.

Кто? Где? Что-то такое мелькнуло перед глазами, что-то он заметил, что показалось ему странным, необычным. Но сейчас он не мог уже сказать что. Неужели он, растяпа, сам спугнул свою догадку?

Еще раз он обвел глазами всех собравшихся у храма. Жрец… Хильдебранд… Армед… Аин… Посмотрел в толпу, на крыши ближайших домов – ничего подозрительного. Снова глянул на новобрачных. Потом на юношей, держащих балдахин.

Вот оно! Правый рукав Арнвера был пуст, безжизненно свисал вниз и даже колыхался на ветру. Что за чушь! Сайнем прекрасно знал, что у парня две руки! Значит, в рукаве есть прорезь и, может быть, на боку камзола тоже, и Арнвер сейчас прячет руку под одеждой, чтобы… чтобы достать из-за пазухи… или с пояса…

И тут рука Арнвера скользнула обратно в рукав, и Сайнему в глаза ударил солнечный зайчик, будто юноша сжимал в руке маленькое зеркальце. Но Сайнем уже понял, что происходит, понял хотя бы потому, что его собственная правая рука налилась тяжестью и жаром: подаренное Десси колдовское пламя чувствовало, что тут поблизости есть пожива.