Невидимый город

– Мать рассказывала мне, что прежде наши предки жили на равнинах и ушли в горы только после многих лет упорных боев, – говорил принцессе юный полукровка (он теперь все чаще вспоминал свою мать). – Может быть, для них наступило время вернуться? Хорошо, если бы в Лусе госпоже Олии удалось добиться, чтобы ее сыну отдали эту провинцию по крайней мере на пять лет. Господин Асий наверняка не стал бы притеснять здешних аргилов, а значит, таких поселений стало бы больше. Если аргилы вновь вернутся к жизни земледельцев, им легче будет усвоить мудрые законы и обычаи Сюдмарка.

Эгери от таких слов передергивало, но она не подавала виду. Все они: и Асий, и Арлибий, и прочие люди Сюдмарка, пришедшие с оружием на эту землю – лишь исполняли ее, Эгери, волю. Кто виноват, что она, по женскому обыкновению, сама не знала толком, чего хочет?..

* * *

С другой стороны, если Кельдинги так потрудились ради того, чтобы восстановить на своей земле мир, почему они не защищали ее сейчас? Эгери не составило труда сообразить, что отряды, напавшие на них в первые дни, были, по всей видимости, из приграничных и лесных крепостей Пояса Харда, – присягавшие еще ее предкам и верные присяге, несмотря ни на что. Но где же сами Кельдинги с войском? Почему они не торопятся защищать свои земли и своих людей, а вместо этого отсиживаются в столице? Если они бросили свою землю на произвол судьбы, значит, они действительно заслужили изгнание и смерть, пусть даже за восстановление справедливости придется заплатить жизнями невинных людей.

Но не меньше изумляло ее и то, что все эти сытые и благополучные обитатели деревень и не думали роптать на захватчиков, топчущих их родную землю. Крестьян интересовала лишь целость их собственных хлевов и амбаров, они и думать не думали о том, чтобы уйти сражаться в леса или сняться с места и поспешить на помощь Кельдингам. Не желали сниматься с места и владельцы замков со своими отрядами. Асий обходил замки стороной, но рыцарям не приходило в голову хотя бы совершить ночной налет на лагерь захватчиков. Нет, все ночи, с тех пор как они высадились в Королевстве, проходили мирно и спокойно. И этими мирными ночами, лежа в своей палатке без сна, Эгери думала: что, если эти замечательные обычаи верности и взаимопомощи между королевским родом, рыцарскими родами и крестьянами, о которых она с таким жаром, с такой гордостью рассказывала Асию, Арлибию, Алцию, да и всем встречным-поперечным в Лусе, все это – лишь детская сказочка? Красивой легендой, в которую она по молодости и по глупости свято верила, а на самом деле в ее любимом Королевстве точно так же, как и в Сюдмарке, никому ни до кого нет дела? Что, если правы оказались Эгиль, Элиана и Ларис, а она, Эгери, погналась за красивыми словами и погубила столько людей ни за что, низачем? Все чаще она вспоминала своего родича, того, чьего имени не знала и лица толком не видела, того, кто сунул ногу в колесо телеги Кельдингов и спас их четверых. Чего ради он их спасал? Чего ждал от них? Хотел ли он мести или просто заботился о сохранении рода? Что бы он сказал ей сейчас, будь у них возможность поговорить? Что сделал бы на ее месте? Вспоминала она и Кольскега – преданного короля, ради которого отчасти и затеяла все это предприятие. Что сказал бы он, доведись им сейчас встретиться? Как он поступил бы? Она не знала ответов и была уверена, что никогда не перестанет спрашивать себя.

* * *

Каждое посещение новой деревни стало для принцессы тяжелым испытанием независимо от того, обходилось ли миром или крестьяне бунтовали и получали заслуженное наказание. И все же, к радости Эгери, большую часть времени войско неторопливым шагом двигалось через лес. Весенний лес, которому дела нет ни до войн, ни до судеб народов, живущих в его тени, который был более всего озабочен раскрывающимися почками, прорастающей молодой травой да любовными перипетиями птичьих и звериных союзов. В такие дни, несмотря на изматывающую тряску, постоянный скрип колес, стоны и ругательства да монотонный рассказ Арлибия о величии Сюдмарка, Эгери чувствовала себя почти счастливой: ей хотелось, чтобы кто-нибудь из богов запутал дорогу петлями и кольцами, а потом просто срастил бы ее начало и конец, чтобы они так путешествовали вечно.