Невидимый город

Они лежали на лавках вдоль стен, а кто и просто на полу у холодного очага, и мирно спали, кто закинув руки за голову, кто сложив их на груди. Молодые парни в разноцветных камзолах и коротких охотничьих плащах, сколотых дорогими пряжками. Золотая столичная молодежь, одетая по прошлогодней моде. Воинство из легенды, что проснется для последней битвы перед концом света. Сайнем поспешил уйти.

Выйдя из пещеры, он остановился. Стоило бы подождать мальчишку-оборотня и убить его. Если верить Человеку-Медведю, даже самой легкой раны копья хватило бы. Если верить Человеку-Медведю, так было бы лучше всего и для Шелама, и для людей. Стоило бы… Сайнем со вздохом расстегнул застежку теплого плаща (на росомахе, между прочим) и положил его на землю. Снял подбитый лисой жилет, на всякий случай срезал медные пуговицы (вроде Верховный накладывал заговор только на железо, но осторожность не помешает) и отправил его туда же. Теперь из теплых вещей на волшебнике остался лишь тонкий шерстяной кафтан. Сайнем лязгал зубами, но не раскаивался.

* * *

На берегу озера Сайнема ждал Человек-Медведь.

Увидев вконец закоченевшего волшебника, он усмехнулся и сочувственно зацокал языком.

– Ну что, болтун, не надоело задавать вопросы? Следующий раз, прежде чем спрашивать, подумай, что ты будешь делать с ответом.

– Если вовремя не спросить, ответ будет думать, что делать с тобой, – парировал волшебник.

Медведь расхохотался и снова зацокал языком. И вдруг в ответ на его призыв из темноты лесной чащи выскочила дюжина белок. Зверьки бросились к Сайнему и, уцепившись коготками за кафтан, повисли на нем живой шубой.

– Не благодари! – рявкнул Медведь. – И больше мне не попадайся, договорились?

– Договорились, – пообещал волшебник.

Человек-Росомаха привел его лошадь, и они тронулись тем же порядком в обратный путь. Белки сидели смирно, только морщили сердито носики и брезгливо принюхивались к волшебнику.

У самого замка Человек-Росомаха отпустил поводья и, не прощаясь, исчез в лесу. Сайнем спешился и ступил на мост. Видимо, его поджидали. Ворота замка тут же открылись, и все: и графята, и чужане, и ведьма – разом высыпали навстречу.

Вот тут-то белки и решили, что на сегодня с них хватит.

Сайнем стоял посреди моста, а белки живым дождем сыпались с него и, стуча коготками, неслись обратно в лес. Волшебник чувствовал себя шутом гороховым.

Он даже не сразу понял, что происходит. Внезапно шеламка низко, в пояс поклонилась ему. За ней склонились Луньки, а поглядев на них, и чужане.

Волшебник только развел руками.

* * *

Дорогой Сайнем раздумывал: что и как рассказать в замке. Подумал и решил рассказывать всю правду. Только о маленьком мышееде-оборотне он умолчал – в конце концов, это было его, Сайнема, желание, его розыски. Кроме того, если некоторые горячие головы узнают, кто нынче поселился в Шеламе, греха не оберешься.

Десси пересказала историю волшебника Дудочнику. Маленький человечек уважительно покачал головой и сказал:

– Наверняка этот Человек-Медведь – очень древний гость в Шеламе. Говорят, он стал таким с тех пор, как его сородичи выкололи ему глаз и отрезали руку, посвятив его лесу. Но я ничего не знаю о том, правда это или нет. Я не помню тех времен. Тогда истории рассказывали не словом, а ножом, а потому те времена для меня недоступны.

* * *

На рассвете Десси тайком выскользнула из замка и побежала к лесу. Идти было нелегко: тот первый снегопад оказался последним и даже среди деревьев снега лежало едва на пол-ладони. А уж на наезженных дорогах и нахоженных тропках и вовсе – голый лед, и Десси то и дело раскидывала руки, пытаясь удержать равновесие. Наконец она выбралась на маленькую поляну и, обратившись лицом к темной стене островерхих елей, громко сказала:

– Энвер родилась снова. Ищи ее в Забродье, в доме Хока-кузнеца.

Постояла, ожидая ответа, подумала, что глупостями занимается, и повернула назад, но тут легкий порыв ветра налетел со спины, взъерошил ей волосы, с обжигающей нежностью коснулся щек, и мгновенно улегся, как не бывало. Десси тихо рассмеялась, ей показалось, что она знает, почему Энвер ответила на любовь лесного человека.

«Все равно глупо вышло, – говорила она себе на обратном пути. – Если это тот, про кого я думаю, так он и сам все лучше меня знает. Да нет, все равно надо было сказать, не по-людски промолчать-то».

И, совсем развеселившись, замурлыкала под нос:

Ходит, мается волчица,
В доме места не находит,
Деточек без рукавичек
На охоту отпустила!

Глава 39

Сайнем успел пригнуться в последний момент, и метивший ему в ухо увесистый булыжник стукнулся о створку ворот крытого двора. Сайнем почесал в затылке: он, разумеется, был готов ко всему, но не предполагал, что инспекция хозяйственных построек замка может быть сопряжена с такими опасностями. Волшебник оглянулся, увидел зарубку на стене и прикинул, откуда мог прилететь снаряд.