Невинная для грешника

Я понимаю, что это ничего не даст, но без конца набираю и набираю номер Марты, пока не понимаю: что-то на том конце провода случилось. Нутром это чувствую. Не могу найти ни единой причины, по которой Марта решила бы выключить телефон. Ни единой разумной причины.

Смотрю в потолок, ищу там ответы, но бесполезно – там только пластик.

Думай, Марк, думай.

От перегруза голова работает плохо, но я буквально силой заставляю себя разложить по полочкам всю ситуацию.

Марта обиделась на то, что не перезвонил сразу? Марта, лучше других знающая, в каком адском котле я варюсь и каким измочаленным бываю вечерами? Я достаточно хорошо узнал эту девушку, чтобы чувствовать: она не могла на это обидеться. Не такой она человек.

Тогда что? Просто выключила телефон, чтобы никто звонками не донимал? Как раз, когда её маме сделали операцию, и всегда в таких случаях нужно быть на телефоне, потому что мало ли что?

Тоже ерунда.

Отметаю ещё несколько вариантов – ни один из них не подходит, и что-то колко и щекотно вонзается в грудину.

Что-то случилось.

Наверняка что-то случилось, просто мне никто не сообщил. Может, с Иванной Станиславовной всё-таки что-то? Операция прошла хорошо, но потом всё полетело в трубу?

Тело каменеет от мысли, что Марта могла оказаться один на один с бедой.

Я нахожу номер «Здорового сердца», звоню напрямую врачу. Он берёт трубку не сразу, но всё-таки отвечает.

– Пациентка в полном порядке, – радует он меня устало.

– А дочь её? Марта? Она там? В больнице?

Врач сообщает, что нет, Марту отправили домой и вернётся она сюда только завтра утром.

Значит, и этот вариант нерабочий.

Сейчас я жалею, что не переписал у Марты всю телефонную книгу – всех друзей, приятелей, преподавателей, соседей. Кого угодно, кто бы мог мне сейчас сказать, где моя Дюймовочка и что с ней. Пусть включит телефон, блин!

Во мне включается атомный реактор, и я гоняю всех и каждого до глубокой ночи, провожу совещания, свожу концы с концами и всё-таки к девяти заканчиваю всё, что было запланировано на время командировки. Досрочно. У меня есть ещё два дня, но я больше не хочу тут находиться.

Мне нужно разобраться, что вообще происходит, а в ссылке я этого не пойму.

– Всем спасибо за плодотворное сотрудничество, всем удачи, – говорю умотанными моим трудовым порывом сотрудникам и тороплюсь скорее убраться восвояси.

К полуночи начинается ливень. Я ещё на что-то надеюсь, но электронное табло в зале аэропорта неумолимо: рейс за рейсом отменяются из-за плохой видимости. Чувствую себя героем рождественской комедии, готов платить втридорога, но самолёты на родину не летят ни за какие деньги.

Моя машина терпеливо ждёт на парковке под проливным дождём, а вода бурными потоками несётся по асфальту, пенится, пузырится. Промокший насквозь, я залезаю в салон, включаю печку и выжимаю газ. Впереди шесть часов пути, а в такую непогоду они могут растянуться до бесконечности.

Сворачиваю на семьдесят третье шоссе, ведущее из столицы в родной город, и кто-то сверху вдруг вспоминает обо мне: с каждым километром дождь становится тише и вскоре вовсе прекращается.

* * *

В город я попадаю к восьми, вместо запланированных шести. Дорога раскисла, пришлось идти в обход, и я чуть было не встрял по самую крышу в грязь. На другой ветке вообще была авария, и потому я потерял уйму времени, но всё-таки добрался, и такого практически детского счастья не испытывал со времён своего девятилетия.

С тех времён, когда в моей жизни ещё всё было хорошо, я не застукал мать с любовником, а меня не отправили в закрытую лечебницу, после которой я стал совсем другим. Разбитым и разорванным на части. Разучившимся верить и доверять даже самым близким.

За всё время Марта так мне и не ответила. Раз за разом я останавливался, набирал её, но никаких результатов это не дало – телефон Марты оставался недоступным. Всю ночь, утро и это сводит с ума. Убивает.

Кажется, если проведу в дороге ещё немного, навсегда потеряю Марту. Только от одной мысли об этом что-то внутри скребётся, болит и ноет.

Нашим с ней отношениям всего-ничего, но без них мне будет сложнее. Я не разгребу всё это моральное и ментальное убожество без её поддержки. Она нужна мне – это всё, что понимаю сейчас. Всё, что хочу знать. Нужна, как никто до этого и, надеюсь, что никто после.

Первым делом я мчу к дому Марты. Паркуюсь у подъезда, распугиваю стаю голубей, рыжий кот прыгает в кусты, а я вылетаю из машины. Только сколько не звоню в дверь, в ответ тишина.

За спиной шорох. Я резко оборачиваюсь, а милая уютная старушка из квартиры напротив подаётся назад, тоже испугавшись.

Неужели я такой страшный?

– Вы к кому? – интересуется строгим скрипучим голосом бывшей учительницы.

– Я к Марте. Она дома?

Старушка смотрит на меня оценивающе, присматривается, выглядывая знакомые черты, и всё-таки качает головой.

– А, ты её подвозил. Целовались у подъезда… помню-помню.

Наверное, мне должно стать стыдно, только ничерта.

– Ага, целовались. Скажите, где мне её найти?

Никогда в этой жизни я не был настолько жалким, но сейчас простительно – мне нужно найти Марту.