Невинная для Лютого

Как же страшно и… хорошо! Совершенно противоположные эмоции завернули меня в вихрь, пронзили грудь дикой смесью льда и жара, расползлись по венам, вызывая подрагивание кончиков пальцев. Я не позволила себе опустить глаз, проговорила чётко:

— Сказала.

Лютый немного повернулся, я смогла рассмотреть его рубленный профиль и тяжелый подбородок.

— Все правильно, — сказал будто не мне, а в пустоту и снова отвернулся. — И отцу еще скажи. Телефон дать? — обернулся резко, заставив меня отшатнуться.

— Сказать отцу, что мы перепихнулись после одного из твоих боёв? — оскалилась я, хотя внутри всё сжималось от ужаса перед его потемневшим взглядом. — Что я купила себе развлечение, а после забеременела? — Жёстко усмехнулась и зло добавила: — А что, это мысль. Так не хотела выходить за Носова, что приплатила тебе ещё за разок! И мне так понравилось, что и замуж за тебя собралась.

Он сверлил меня взглядом и хрустел зубами. Крупное лицо побагровело, шрам стал выраженней на идеально выбритом лице, а глаза сверкали черными молниями.

— Понравилось, говоришь? — наклонился с едкой улыбкой. — Что ж ты две недели личико воротила, будто я прокаженный? Или ты купила меня не за рожу, а большой хрен?

— Да я бы заплатила, чтобы не видеть ни твою рожу, ни твой большой хрен! — не выдержала я. Не веря в то, что только что произнесла на эмоциях, ощутила, как жар заливает щёки. Но тут же одёрнула себя и не стала скрывать сарказма: — Я не сильна в овощах и их размерах.

Лютый хотел еще что-то сказать, открыл рот, но тут же захлопнул, а потом громко рассмеялся.

— А в чем ты сильна, кроме тряпок? — отсмеявшись, вернул он шпильку. Обратился к Серому: — Заверни за угол, нужно заехать кое-куда. В больничке подождут. Раз уж заговорили об овощах, придется ублажать, — он опасно приблизился, — невесту по-полной.

Я насторожилась и, с трудом сдерживаясь, чтобы не отстраниться, напомнила:

— Я девушка, и мне положено разбираться в так называемых тряпках. Каждая должна наряжаться, чтобы люди видели, что она влюблена. Что ухаживает за собой ради мужчины. Я готова пойти на это. А на что готов пойти ты? Пока что ничего, кроме угроз, я не получила…

От пронзительного взгляда Лютого хотелось сбежать, спрятаться, забиться в уголок, но я упрямо продолжала зло смотреть на него. Вокруг нас воздух будто сгустился. Казалось вот-вот, и сверкнут молнии. Я мазнула взглядом по его приоткрытым губам, и в животе будто комок колючей проволоки скрутился. Но нет, я не оступлю в этой дуэли! Продолжила:

— Ах, да! Ты ещё меня целовал. — Я вернула смех Лютому, хохоча ему в перекошенное шрамом лицо. — Это всё, что ты знаешь об отношениях? Как пещерный человек, хватаешь женщину и…

Я моргнула, прогоняя некстати подкатившие слёзы и горько скривилась:

— Так я тебе открою тайну, неандерталец! В современном обществе принято у-ха-жи-вать! Приглашать на свидания, дарить цветы и подарки. Но и этого мало. Необходимо подавать руку, открывать двери, помогать присесть за стол… Милые знаки внимания, без которых тебя раскусят в два счёта! Но самое главное, и что тебе совершенно не под силу… — Я выдержала паузу и, не разрывая наших скрестившихся взглядов, процедила: — Нужно у-лы-бать-ся.

Он зарычал, стукнул рукой по стеклу, будто хотел выскочить на ходу.

— Думаешь, что я это не умею? Умел! И прожил в браке счастливые годы, а твой папочка, что вбил тебе в голову тряпки и великую ценность денег, а не человеческих отношений — забрал у меня все! Останови! — крикнул он на Волчару.

Машина тормознула, мы качнулись вперед. Лютый, будто ошпаренный вылетел наружу и, размахивая в воздухе руками, словно гнал прочь ярость, что-то неразборчивое заорал в небо. Как годзилла, обогнул авто и остановился у моей двери. Его тень легла на стекло и накрыла лицо и глаза.

Я отшатнулась и испуганно прижала руки к груди. Молнии не сверкнули, зато грянул гром. От страха сердце забилось в груди раненой птицей. Что он задумал?!

Когда замок щелкнул, мне деваться было некуда. Бежать через другую дверь? Я не успею, да и смысл бежать, если мы всё равно связаны? Скрепя сердце, я застыла в ожидании. Вытащит на асфальт и просто убьет за дерзость? Но Лютый просто подал руку.

Она дрожала.

Глава 36. Лютый

Она смотрела на меня так, будто я вдруг превратился в другого человека. В широко распахнутых глазах было явное изумление, розовые губки приоткрылись. Но, подобравшись, Кирсанова поджала их и, спрятав взгляд под густыми ресницами, осторожно вложила в мою ладонь тонкие прохладные пальцы. Когда вышла из машины, замерла на миг, а потом…

— Спасибо.

И улыбнулась почти искренне.

Меня колотило. Будто я прыгнул с разбега в большую центрифугу наполненную льдом и углями. Ангелина прошлась по всем больным местам, а я не мог ничего сказать в отместку — огрызался больше для вида. А что сказать, если она права? Да, права. Да, я, блять, урод, который взял ее силой.

Сжав плотно губы, повел Ангелину к магазину. Наверное, если бы не холодные пальцы в моей руке и пронзительный осенний ветер, что врезался в грудь, я бы взорвался от эмоциональной бомбы.