Невинная для Лютого

На мужичка было жалко смотреть, у него лицо исказилось так, словно при нём только что умерла богатая бабушка… в последнюю минуту не подписав завещание в его пользу.

— Мне так жаль, — искренне простонал он и возникло ощущение, что администратор вот-вот рухнет на колени, — но та коллекция практически распродана в первые же минуты… — Тут лицо его осветилось надеждой: — Но остался один лот. С голубыми бриллиантами! Он выставлен на аукцион. — Подхватив планшет, быстро там что-то набрал. — Пока ставки растут, но есть возможность выкупа, если вы готовы заплатить такую цену.

Он развернул ко мне планшет, и я услышал кашель Ангелины, которым она скрывала смех. Сумма была астрономической.

— Оформляйте, — я улыбнулся уголком рта и достал из внутреннего кармана карточку. — Лишь бы лю-би-ма-я была довольна. — И, наклонив голову, все-таки прищурился. Вгляделся в ее глаза — искрят, пылают, кричат о ненависти, но затягивают. Ведьма!

Не скажу, что мне жалко денег, но тратить миллионы на безделушки я не привык, лучше отдам тому, кто нуждается. И этот выпендреж бесил. Вот она суть Кирсановой, избалованной дочки олигарха — все счастье в деньгах! Будут тебе деньги, хоть захлебнись в них.

Глава 37. Ангел

Я сидела в машине и, глядя на руку, двигала пальцами. На безымянном переливался и мерцал голубой бриллиант стоимостью с наш загородный дом. Вместе с конюшней… Папа никогда бы не купил мне ничего столь дорогого. Он, конечно, любит меня, но есть предел цене подарков. Когда я просила что-то выше ста тысяч долларов, говорил «Заработай и купи».

Я зарабатывала. Удивительно, но мне ещё в четырнадцать удалось сколотить небольшой коллектив и с помощью папиных адвокатов организовать молодежный благотворительный фонд.

Папа похвалил, сказал, что талант делать деньги из воздуха у меня от него. Но я искренне желала построить для лошадей, которых «списали» важные дяди, что-то вроде приюта или дома престарелых. Отец смеялся, но помогал, и у меня всё получилось.

Оказалось, что многие бизнесмены не желали смерти своим любимцам, но и возиться с ними не желали. И организация подобного приюта оказалось делом довольно прибыльным. Благотворительная акция переросла в прибыльный бизнес. Следом за первым приютом я открыла подобные заведения и для других питомцев. Стала обеспеченной независимой от денег отца девушкой. Конечно, без его помощи ничего бы не получилось, но…

Но откуда такие деньги у простого бойца? Как сильно он увяз в долговом болоте Чеха?

Для меня этот голубой бриллиант означал то, что нависшая надо мной и папой опасность гораздо серьёзнее, чем я думала. Если Лютого спонсирует тот страшный человек, если оплачивает даже такие счета, то… Я сжала кулак и покосилась на молчаливого после произошедшего мужчину. Додумать я не успела.

Машина остановилась, и к нам подбежала миловидная женщина с короткой причёской. Сунув руки в карманы белого халата, незнакомка склонилась к открытому окну и с улыбкой посмотрела на меня:

— Вы Ангелина, по записи? А я Галина Антоновна, ваш доктор. Пойдёмте, провожу вас в… — Она мельком глянула на моего спутника и тут же с изумлением воскликнула: — Лёшка?! Береговой?!

Я сузила глаза: они знакомы? Глаза женщины заблестели, розовый язычок скользнул по накрашенным губам. Лютый ей нравится, и давно. Возможно, у них что-то было. Мне хотелось попросить сменить доктора, а лучше больницу, но урод, ничего не ответив девушке, покинул автомобиль.

Пришлось тоже выйти, когда «жених» открыл дверь и подал мне руку. Я едва сдержалась, чтобы не отпихнуть его лапу. Можно ли ненавидеть Лютого сильнее? Да, и ещё как. За то, что ведёт себя, как человек. Как нормальный. Как заботливый.

Но ещё больше себя, за то, что попросила его это делать. Раньше было легче, когда считала урода мразью недостойной и моего взгляда. Но сейчас я с улыбкой подаю ему руку и ношу подаренное им кольцо. И всё для того, чтобы спасти будущее нашей семьи. Папы, меня и моего ребёнка. Надеясь, что Лютый получит за всё, что сделал по заслугам. Но пока мы в одной связке — я улыбалась.

Поднимаясь по лестнице, я опиралась на его локоть и буравила спину показывающей дорогу докторше. Не стала отказывать себе в удовольствии уколоть своего врага.

— Вижу, у тебя слабость к женщинам в белых халатах, — воспользовавшись тем, что Галина задержалась, отдавая распоряжения медсестре за стойкой, прошептала я. — Надеюсь, она добровольно с тобой легла… — Поняв, что в сарказме ступила на скользкую тропку, тут же сменила тему: — Мне не нравится, как врач на меня косится. Вдруг твоя любовница в приступе ревности навредит моему ребёнку?

Лютый не скривился, не дрогнул, а мягко улыбнулся и наклонился к моим губам. Для этого ему пришлось сильно согнуть спину.

— Не ревнуй. Тебе равных нет, — невесомо коснулся кожи, толкнул горячий воздух в лицо, затем спокойно отодвинулся. — Я буду рядом, можешь не переживать — острые ногти любовницы тебе не навредят, — переместился к уху и прошептал: — Потому что я шею скручу любому, кто тебя тронет.