Невинные

Она следила за биением сердец людей, сидящих впереди, используя их как сигнализатор возможной угрозы. Как раз сейчас оба сердца бились медленно и спокойно. Они не боятся этой смрадной рычащей твари.

Элисабета изо всех сил старалась подладиться под их эмоции. Если они не выказывают страха, то и она не может позволить себе подобного.

Минута тянулась за минутой, и мало-помалу ее первоначальный ужас сменился банальной скукой. Черная лента тракта разворачивалась перед ней с жутким однообразием. Деревья, веси и прочие самобеглые коляски проносились по обе стороны – ничем не приметные и не заслуживающие внимания.

Как только страх улегся, мысли ее вернулись к Руну. Элисабета помнила, как он держал ее в объятьях, губами касаясь ее горла. Он далеко не так бесстрастен и предан Церкви, как представляется с виду, – ни ныне, ни прежде. В каземате он снова был на волосок от того, чтобы изменить собственным обетам.

Она знала, что это не просто жажда крови.

Он хотел ее.

Он любит меня до сей поры.

Из всех странностей современного мира эта казалась ей самой диковинной. И сейчас она предалась раздумьям о ней, зная, что будет поджидать надлежащей возможности воспользоваться ею к собственной корысти.

Чтобы вырваться на волю.

Быть может, вырваться на волю вдвоем.

Экипаж миновал ряд итальянских деревенских домишек. В паре окон Элисабета заметила людей и позавидовала простоте их существования, впрочем, одновременно сознавая, как они стеснены, как ограничены одним-единственным веком, как непрочны их бренные жизни, как подтачивают их уходящие годы.

Как же хрупки и эфемерны эти человеческие существа!

Проехав какое-то время, коляска выкатила на поле из того же твердого материала, что и дорога, и приблизилась к циклопическому металлическому сооружению с распахнутыми массивными воротами. Солдат повернул ключ, и рычание экипажа закончилось.

– Что сие за место? – поинтересовалась Элисабета.

– Ангар, – пояснил Рун. – Место, где стоят самолеты.

Батори кивнула. Она знала, что такое самолеты, – видела их огни в ночных небесах над Римом. В своих маленьких апартаментах графиня раздумывала над их изображениями, изумляясь чудесам этого века.

В тени ангара она заметила маленький белый самолет с синей полосой на боку. Из двери в его боку появилась Надия на верху короткой лесенки. Клыки Элисабеты стали чуточку длиннее: тело помнило бесчисленные унижения, коим подвергала ее эта долговязая женщина.

Рун направил Элисабету из автомобиля, причем движения обоих были очень неуклюжи из-за обжигающих браслетов кандалов, связывающих их вместе. Вслед за другими они направились в густой сумрак здания.

Надия присоединилась к ним.

– Я тщательно проверила самолет. Он чист.

– Здесь достаточно темно, – обернулся Рун к графине. – Если хочешь, можешь сейчас снять свою паранджу.

Обрадовавшись такой возможности, она свободной рукой отвела ткань с лица. Прохладный воздух овеял ей лицо и губы, принося запах дегтя, смолы, гари и какие-то еще едкие и горькие запахи. Похоже, эта эпоха питается огнем и горящей нефтью.

Элисабета отвернула лицо от распахнутых ворот. Даже рассеянный солнечный свет ранил ее, но она постаралась скрыть свою боль. Вместо того смотрела на солдата, потягивающегося и притаптывающего, чтобы разогнать кровь в ногах после долгого сидения за кормилом. Он напомнил ей горячего жеребца, пробывшего в стойле слишком долго и наконец выпущенного на волю. Титул Воитель Человечества пристал ему как нельзя лучше.

При этом он ни на шаг не отходил от женщины Эрин Грейнджер. Он откровенно без ума от нее, и даже Рун в присутствии этой женщины ведет себя не совсем так, как хотелось бы Элисабете.

И все же она не могла не признать, что женщина-историк не лишена некоторой атлетической грации и наделена острым умом. В иное время, в иной жизни они могли бы даже стать подругами.

Надия направилась обратно к самолету.

– Если мы собираемся успеть на встречу, то должны уже отправляться.

Группа вслед за ней начала подниматься по лесенке в самолет.

Забравшись внутрь, Элисабета поглядела налево, на тесную комнатку с двумя небольшими креслами, наклонными окнами, красными и черными рычажками и пуговками.

– Это называется кокпит, – растолковал Рун. – Отсюда пилот управляет самолетом.

Она увидела, что самый юный из сангвинистов по имени Христиан занимает место в кокпите. Похоже, сангвинисты приспособили свои умения к этому новому веку.

Повернувшись спиной, она направилась в главное отделение. По обе стороны прохода посередине маленького самолета стояли шикарные кожаные кресла. Она пригляделась к крошечным окошкам, воображая, как может выглядеть мир с воздуха, какими представляются облака сверху, звезды с небес.

Вот уж воистину время чудес.

Взгляд ее пропутешествовал мимо сидений, остановившись на длинном черном ящике позади с рукоятками по обе стороны. Ящик откровенно современной работы, но форма стала неизменной задолго до рождения самой Элисабеты.

Домовина.

Она остановилась столь внезапно, что Рун с ходу налетел на нее.

– Прости, – негромко обронил он.