Невинные убийцы. Как три обычные девушки стали кошмаром для нацистов и героями Второй мировой

Лекс побежал к своему отцу, и вдвоем они затащили смертельно раненного кондитера к себе в дом. Соседка, прятавшая у себя евреев, принесла оранжевую подушечку, чтобы подложить ее Фаберу под голову. Лекс навсегда запомнил тот эпизод – по иронии подушечку сшили onerduikers для других таких же беглецов, вынужденных скрываться, а теперь она оказалась под головой Фабера [174].

Власти быстро доставили раненого кондитера в госпиталь, где он пролежал несколько дней, после чего все-таки скончался.

* * *

Не вся голландская общественность поддерживала подобные акции радикального крыла Сопротивления. Люди не только сомневались в необходимости казнить голландских граждан без суда и следствия, но также упрекали Сопротивление в том, что подобные атаки неизбежно вызывают жесткие ответные меры со стороны немцев и от них страдает весь голландский народ. Покушение на Фабера разозлило местную газету Haarlemsche Courant. Впервые – хоть и без упоминания имени и фамилии, – Ханни Шафт выставили в передовице как убийцу. «Невероятно, что трусливое убийство беззащитного человека, приведшее [нас всех] в ужас, было совершено женщиной, чье предназначение – дарить жизнь, а не отнимать ее. Неужели наши граждане настолько лишились души в эти суровые времена, что стали совершать столь противоестественные поступки… Наше время – время ненависти и лжи. Оно заставило многих из нас забыть, что скоро наступит момент, когда членам NSB и тем, кто с ней несогласен, придется положиться на помощь друг друга» [175].

Если статья и дошла до Яна Бонекампа и Ханни, они об этом не упоминали. Они не выступили ни с какими комментариями в свою защиту. И не остановили своей деятельности. Для Трюс Оверстеген это была всего лишь ликвидация: «После долгого обсуждения на высшем уровне Сопротивления было решено, что Фабера необходимо ликвидировать. Этот человек по-настоящему опасен, как и его сыновья. Их семейное дело – террор» [176].

Очевидно, Ян и Ханни считали так же. Вскоре после покушения Бонекамп поехал в Заандам, к тамошнему Комитету Сопротивления. Он повидался с Яном Брассером, который вспоминал впоследствии, как Бонекамп мчался к нему по мосту через Заан. Он сильно запыхался; на Бонекампе было теплое пальто, которое он носил и зимой, и летом, потому что в его глубоких карманах легко было спрятать оружие. «Кто следующий?», хотел знать Бонекамп. Кто станет его следующей жертвой? Все, кто был знаком с Бонекампом, считали его неотразимым. Сгусток энергии, всегда стремящийся к большему. Таков он был и сейчас.

Брассер сказал, что ему надо немного передохнуть, что он и так сделал все, что мог. Обстановка накаленная – особенно с учетом убийства Фабера и того факта, что немцы вне себя от активного продвижения союзников по территории Франции за две недели, прошедших после высадки в Нормандии. Возможно, им с Ханни следует на время затаиться.

Однако Бонекамп ничего не желал слушать и требовал дать ему следующее задание. Брассер сдался. В списке RVV на ликвидацию фигурировал еще один человек: капитан полиции из Заана по имени Виллем Рагут [177]. Совет Сопротивления в Амстердаме уже некоторое время следил за ним. Они знали, что он – один из голландских полицейских офицеров, сотрудничавших с СД. Рагут неоднократно получал денежное вознаграждение за выдачу евреев и сограждан-голландцев. Амстердамский RVV хотел уничтожить его, и Бонекамп сразу согласился выполнить задание.

Брассер назначил встречу в кафе в Заандаме на следующий день, собираясь там передать Бонекампу сведения по Рагуту, собранные RVV.

Бонекамп привел на встречу Ханни. Она тоже должна была участвовать – как и в покушении на Пита Фабера. Они считали себя единой командой.

Брассер, у которого были связи в полиции Заандама, предупредил их, что Рагут – человек опасный. Он не только знал, что за ним наблюдают, но вслух заявлял своим коллегам в полицейском участке, что любой, кто осмелится наставить на него пистолет, скорее погибнет сам, чем убьет его. Трое членов RVV уже покушались на него в Бевервике в декабре 1943‐го – безуспешно. Рагут был ранен, но, отстреливаясь, ранил одного из них. Ханни с Бонекампом следовало помнить, что Рагут всегда имеет при себе два пистолета, и им надо учитывать второй, который он носит в кобуре на ноге [178].

Брассер отвел Ханни и Яна к дому Рагута в западной части Заандама, и вместе они съездили на велосипедах к полицейскому участку на Винкенстрат. Ян сказал Брассеру, что все будет хорошо, что они с Ханни справятся. Ханни заявила, что они исполнят эту миссию очень быстро, потому что у них еще много работы. Брассер предоставил им полную свободу [179].

Ханни с Яном вернулись в Заандам, лежащий к северо-западу от Амстердама, через несколько дней и стали ездить за Рагутом по городу на велосипедах – как с Фабером в Харлеме, – от его дома до участка и обратно, обсуждая, когда лучше будет напасть. Они также намечали себе маршруты отхода после стрельбы. Дальше они вернулись на ферму Яна и Тринтье Бульт, чтобы выждать подходящий момент для атаки.