Невинный трофей для охотника

— Просто, «о-о-о», — осмелилась еще раз взять его бокал и пригубить алкоголь. — «О-о-о» — значит "понятно", — пояснила. — А кого?

Ивар рассмеялся. Рассмеялся по-настоящему, не наигранно как он это делал, когда хотел задеть меня, а искренне, широко улыбаясь.

— Сестру.

— У тебя есть сестра?

— Представь себе. Наличие родной сестры — не такая и редкость, Софья Алексеевна, тебе ли не знать.

— Ты опять начинаешь ëрничать.

— Привычка. Смотри, выступление президента, — отвлек от расспросов. — Шампанское открыть?

— Ой, нет, — несколько глотков коньяка расползлись жаром по всему телу и путали мысли, а если вспомнить, что до этого я уже пила шампанское, то есть большая вероятность завтра мучиться головной болью. — Я буду сок.

Ровно в полночь мы чокнулись бокалами, выпили по глотку и не сговариваясь произнесли:

— С новым годом, Ивар.

— С новым годом, Соня.

— Извини, — я неуклюже встала из-за стола, чуть не опрокинув стакан. — С новым годом, Машуль, — ответила на телефонный звонок.

— С новым годом! А что так тихо, ты не пошла на вечеринку к Тиму?

— Уже вернулась, — отвечала скомкано, поглядывая через плечо.

— Ты что, одна?

— Нет.

— С охотником? — уточнила, как мне показалось, заинтересованно.

— Угу. Ты как?

— Я отлично. Мне пора, созвонимся завтра.

— Пока, — изумленно смотрела на экран смартфона. — Что? — Ивар не сводил с меня пристального взгляда.

— Сестра? — спросил, хоть это было и очевидно.

— Да.

Через пару минут пришла очередь Ивара вставать на поиски телефона. Он улыбнулся, читая на экране имя звонившего:

— Привет. Спасибо.

Я еще никогда не видела мужчину таким настоящим. Беззаботным, радостным и расслабленным.

— У меня все отлично.

Он увлеченно слушал и при этом ковырял вилкой торт, так… по-человечески.

— Как себя чувствуешь?

Без слов было понятно, что на том конце провода тот, кто ему ценен и близок. Тот, кого он любит. Тот, с кем он живой и настоящий без маски безразличия и отстраненности.

— Я рад.

Неловкость момента подняла меня из-за стола и погнала к раковине. Я включила воду, приглушая потоком воды слова, вспенила моющее средство на губке и усердно оттирала присохший кусочек картофеля. Разговор прекратился, но я продолжала самозабвенно отмывать остатки пищи. Казалось, если повернусь, то ворвусь в чужой мир. Разобью чужой счастливый момент.

— В ту ночь, когда я тебя встретил. Там в трущобах, — голос за спиной запустил мелкую дрожь по спине. — Ты мне напомнила Элю, мою младшую сестру. Именно так она смотрела на отца, когда тот в пьяном угаре возвращался домой, — струя воды била в дно раковины. — Как на чудовище из самых жутких ночных кошмаров. На меня никто и никогда не смотрел с таким ужасом. С растерянностью, злобой, страхом, но не с ужасом. Только ты.

— Поэтому ты меня не убил? — прошептала сдавленно.

— У тебя сложилось неверное представление обо мне, клопенок.

Я фыркнула и повернулась. Мужчина стоял в двух шагах. Одной рукой он сжимал телефон, а второй бокал с алкоголем.

— Ты охотник.

— Именно. Охотник, а не бездумный убийца, получающий удовольствие от самого факта убийства. Даже у охотника не поднимется рука на ребенка, а именно так ты и выглядела.

— Я не ребенок, — вздернула подбородок.

Ивар спустился по мне взглядом, посмотрел куда-то в сторону и ответил со смешком:

— Вижу. Взрослая, даже губы накрасила.

Как же мне хотелось толкнуть мужчину в грудь. Толкнуть сильно, чтобы коньяк пролился на белоснежную рубашку.

— Ты не отец, и не имеешь права запрещать пользоваться косметикой.

— Точно не отец, — отпил из бокала. — Какой он был? — спросил неожиданно. — Он любил тебя?

— Очень. И мама нас любила, но папа, наверное, больше, если можно так говорить о родительской любви. А твой?..

— Любил, когда был трезв. А трезв он был не часто, как и мать. Их не стало, когда мне было пять, сдохли после очередной пьянки. Отравились паленкой.

— Мне жаль.

— Не жаль, не выдумывай.

— Нет, жаль, правда. Я же знаю, что такое потерять родителей.

— У меня была тетка, она заменила и мать и отца. Не знаю, как она меня не сдала в детдом. Такого как я сам бы упек. Избавился от проблем.

— Она тебя любила.

— Наверное. Других объяснений нет.

Ивар вернулся за стол. Громыхнув о столешницу дном бокала, поставил в нашем разговоре точку. А внутри меня все закричало: “Не закрывайся. Пожалуйста”. Мы словно прошли сотни шагов друг к другу навстречу, и молчание вновь отдаляло. Стремительно растаскивало в разные стороны.

— Как ты стал охотником? — выпалила, испугавшись тишины.

— Как и все.

Выключила воду и, вытерев мокрые руки о полотенце, села рядом с мужчиной.

— Я не знаю, как все становятся охотниками. Есть какая-то специальная школа? Или…

— Угу, Институт наемных убийц.

— Не смейся надо мной.

— Не буду, — ухмыльнулся. — Подростком я был не сахар. Таких, как я называли идиотом или отморозком, а в официальных документах — “асоциальным”. В день моего совершеннолетия тетка за руку отвела в военкомат в надежде, что хоть армия сделает из меня человека.

— Не сделала? — я поймала себя на том, что вешу на самом краю стула и боюсь принять более удобную позу.