Невменяемый колдун

— И теперь, — тут же откликнулась Золана, — ты тоже не позволишь такому гнойнику существовать на теле нашего мира.

— Хм, вообще-то… — начал, было, парень, но менсалонийка его экспансивно перебила:

— Хватит притворяться, побудь хоть раз самим собой. Ты ведь поможешь потом справиться с теми ублюдками? А если со мной что-то случится, то и сам прекрасно доведешь мою мечту до исполнения.

— Да что с тобой может случиться?

— Все, что угодно. Но мне теперь ничего не страшно. В случае моей смерти ты за меня отомстишь. И не только за меня. Там погибло и погибает ежегодно несколько тысяч детей, которых свозят со всего мира.

— Так уж и со всего?..

— Не веришь? Вот у вас, в Южных Княжествах, есть бездомные или беспризорные дети?

— Нет. Их по закону задерживают и отправляют на принудительную учебу в специальные интернаты.

— А ты хоть раз в своей жизни видел такой интернат?

Кремон на минуту задумался, перелопачивая накопившиеся в голове по этому вопросу сведения:

— Не припомню…

— Бесполезно вспоминать о том, чего не существует в природе. У нас в Менсалонии тоже многие вверят в специнтернаты или воинские подростковые училища. На самом деле детей со всего континента покупают и везут в ту самую Долину Смерти. Мы, все, кто там хоть раз побывал, так ее называем. И удалось оттуда вырваться лишь считаным единицам. Двое остались жить в столице, еще несколько человек разбрелись по всему свету. Но я и тебе дам координаты их местонахождения. Они готовятся к той самой мести, что и я. И только ждут сигнала к общему сбору.

— Странно, ведь колабы наверняка знают об этом. Ты ведь помнишь суть допроса под Сонным Покрывалом?

— Еще бы! Но колабам глубоко плевать на наши внутренние разборки. Они даже знают о цели моего вступления в полк наемников. После окончания контракта подобрать себе отчаянную и сильную команду и уже с ней штурмовать Долину Смерти.

Кашад непроизвольно погладил женское плечико и спросил:

— А я тебе в первый же день показался самым сильным и отчаянным?

— Вне конкуренции. Только я тогда не подозревала, что влюблюсь в тебя как последняя дурочка. По самое некуда…

— Вот только не надо так серьезно об этом говорить. Мы договаривались лишь греть время от времени друг другу спинку. Я ведь могу разозлиться и убежать в увольнительную к огианкам. Или ты вздумаешь возражать?

Тело Золаны напряглось, словно стальное, но произнесла она на удивление ровным голосом:

— Нет, возражать не буду. Только попрошу вернуться следующей ночью и погреть меня хотя бы через день.

— Ну вот, совсем другое дело, — вздохнул Кремон с самодовольством и тут же опять провел рукой вдоль всего позвоночника менсалонийки. Остановил ладонь на упругой попке и сразу почувствовал, как женское тело становится податливым, словно воск: — Но! Раз уж я никуда не пошел, то давай все-таки погреем друг дружку…

Еще несколько ночей прошло в лихорадочных поисках трактата «Установки». Невменяемый уж стал отчаиваться, когда удача неожиданно улыбнулась ему с совсем другой стороны. Однажды его вызвали в штаб, непосредственно к полковнику. И рядом с тем находился совершенно незнакомый колаб весьма преклонного возраста. Распознавать черные цилиндры было весьма нелегко, но Кремон с каждым днем все больше и больше улавливал невидимые на первый взгляд различия. И теперь ему даже не приходилось маркировать всех значительных командиров. Он их отличал лишь по внешнему виду. Но старика отмаркировал чисто автоматически сразу после доклада.

Полковник Лирт сразу же перешел к делу:

— Хочу представить тебе моего старого приятеля, господина Сальпера. Он весьма знаменит в нашем обществе как ученый, историк и даже археолог. А недавно, при случайной встрече, он меня буквально засыпал вопросами, нет ли среди личного состава кого-то, кто хоть раз в жизни видел любые загадочные письмена. Сразу мне вспомнились твои показания, что на границе с Пустыней Умерших Духов ты пытался как-то прочитать непонятные символы.

— Было дело, — подтвердил Кашад, добавляя к эмоциям радость воспоминаний о родине. А старенький колаб-историк сразу перехватил инициативу разговора в свои руки и тут же засыпал десятника вопросами:

— Где это было? Укажите на карте. Как эта россыпь камней выглядела? Сколько всего камней было с надписями?

Затем он предоставил наемнику листы чистой бумаги и чуть ли не силой стал заставлять писать все те каракули, что якобы довелось горячему южанину увидеть в далеких песках. Кремон действительно запомнил несколько строчек той мешанины непонятных значков, которые настоящий Кашад нарисовал, сидя в заточении. Мало того, в архивах аналитического отдела отыскалось еще несколько подобных записей неразгаданной письменности. Которые тоже, как все предполагали, принадлежала таинственным и никогда никем не виданным сентегам. Только вот по мизерным кусочкам разгадать всю письменность невозможно.

Поэтому Кремону на всякий случай разрешили заучить и эти записи. Тем более что истинный Кашад Низу мог слишком неверно все вспомнить.