Невольник (СИ)

Бофур чувствует взор Двалина, с сожалением скользящий по его обнаженному телу. Чувствует его ладонь, что скользит по плоскому животу, его пальцы, дразняще-нежно оглаживающие ямку пупка и опускающиеся ниже и ниже, ныряя в конце меж разведенных ног в щелочку меж половинок. Пальцы Двалина надавливают и легко проникают во влажную, растянутую дырочку, и Бофур судорожно вздыхает и пытается открыться под их напором еще сильнее. И губы Двалина словно в награду коротко касаются губ

— Хочу быть в тебе всегда! — выдыхает гном.

Двалин расстегивает на предплечье браслет из прямоугольных, округлых пластин, складывает его пополам и прикладывает к раскрытой дырочке меж нежных половинок. Бофур распахивает темные, влажные глаза от неожиданности, но не пытается зажаться или отодвинуться. И Двалин осторожно вводит внутрь его тела сложенные вдвое пластинки браслета внутрь него. Бофур охает и… в его глазах растерянность, а после он еще сильнее разводит ноги.

И в горле Двалина пересыхает, и он, закусив губу, мерцая взором, вводит внутрь морийца еще одну пару пластин… и все пластины, одна за другой, входят внутрь, приятной тяжестью, чуть прохладной, заполняют нутро Бофура.

И впервые после близости, внутри Бофура нет томящей пустоты. и это так странно-остро, чувствовать в себе вещь Двалина, что Бофур неверяще вслушивается в себя, каждой клеточкой наслаждаясь тем, как скользят внутрь одна пара пластин за другой.

— Я хочу, чтобы он был в тебе, — хрипло говорит Двалин. — Весь день, до самой ночи. Чтобы я был внутри тебя.

Последнюю пару Двалин не вводит в него, и Бофур чувствует прохладные пластинки меж своих половинок и хочется до них дотронуться. И телу так сладко…

— Мне пора уходить, — с сожалением говорит Двалин, даря последний поцелуй.

Он встает и одевается, а Бофур лежит и смотрит на него, тоже сожалея… но его отвлекает браслет внутри своего тела. Даже пошевелится с ним странно и удивительно… будто частица Двалина осталась с ним. Внутри него. И живот сладко скручивает от томления…

И половина дня проходит мимо него, охваченного новыми ощущениями. Пустоты внутри нет… и Бофур изредка, подчиняясь желанию, скользит рукой в штаны и касается меж половинок каменных, легких пластинок… и ловит себя на том, что ему нравится это…

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Балина тревожит Бофур. Тревожит то, что даже спустя месяцы он не подымает на других глаз, что молчит и лишь отвечает на вопросы негромко и коротко. Тревожат темные следы от губ брата на его шее, то, с какой готовностью и покорностью тот принимает поцелуи и объятия Двалина. И если для брата это нечто большее, чем потребность в чужом теле и в плотском утешении, то для Бофура это именно оно.

Двалин любил морийца, хотя навряд ли скажет то вслух, но Бофур…

Нет, любви как таковой Балин не заметил. Это и было тревожно. Чем могут кончиться такие отношения?

Балин желал счастья Двалину, даже если его счастье заключалось в том, чтобы быть с другим мужчиной.

Да и Бофуру он не желал зла. Ему хотелось помочь, чтобы он перестал прятать глаза и боятся с кем-то общаться.

Балин думал долго. Нельзя было позволять Бофуру и дальше прятаться за спиной Двалина и в его комнатах. Он должен был поверить в себя, поверить в то, что в Эред Луине он в безопасности. И он должен был начать общаться с другими. Но Двалин должен был остаться для него единственным в определенном плане… в нем нет любви к Двалину, но в нем чувствуется некая благодарность и зависимость от него. И это чувство стоило того, чтобы его подогревать и взращивать, дабы однажды оно сравнялось по силе с любовью Двалина.

Балин хотел добра им обоим. И у него был план.

Он попросил разрешения у Двалина, дарить Бофуру “подарки” от его имени. Подарки “Двалина” должны были породить в Бофуре увереность, что он нравится брату не только телом, что ему важно, что он чувствует. И Балин про себя радовался, когда замечал, что расчет оправдывается. Взгляды Бофура изподтишка на младшего брата, были все больше полны благодарности.

И радуясь этому, Балин приступил ко второй части своего плана. Это было труднее и легче одновременно, найти способ заставить Бофура общаться с другими, сохраняя привязанность и зависимость к Двалину. Помог случай.

Бофур, как и большинство простых гномов из низов, не умел читать и испытывал некое благоговение перед рунами кхуздула. И те, кто умел писать, в глазах простых гномов был посвящен в некое таинство и даже колдовство, ибо могли прочесть тайны, запечатанные на пергаменте книг. И заметив однажды, с каким благоговением Бофур, замерев, следит за пишущим под диктовку Балина Ори, старый гном нашел решение задачи…

Дети. Перед ними у Бофура не будет страха. И через них он сможет обрести в себе уверенность, перестанет отмалчиваться и прятать глаза.

— Бофур, — однажды сказал он, придя в комнаты Двалина. Мориец тут же вскочил на ноги и низко поклонился, тут же отступая и опуская голову.