Невольница князя (СИ)

Дверь закрылась, надежно скрывая их от царившей в тереме суеты. Наконец-то! В один шаг Властимир оказался рядом с Забавой, обнял ее. А любая ответила. Прижалась крепко-крепко, пряча личико на его груди. И сколько они так стояли — одним богам ведомо.

Не умея остановиться, он все наглаживал стройную спинку да кропил поцелуями макушку. Неужели вырвались из цепких лап знати? До сих пор в ушах шумит от множества голосов, а перед глазами мельтешит хоровод лиц. Надо было рассказать про Ладу и Сварога, отдать приказ со Мстива глаз не спускать, успокоить воинов да распорядиться Рахиму стеречь — еще натворит сдуру чего-нибудь! Лишь к вечеру он привел Забавушку в купальни, чтобы смыть тяжесть непростого дня. И теперь, в тишине, может расплести ее светлые косы и уложить на обитые шелком лежаки.

Любимая тихонечко вздохнула:

— Властимир…

И охнула, когда теплая шерстяная накидка с шорохом легла на каменные плиты купальни. А его пальцы пробежались по шнуровке платья.

— Дай взглянуть на тебя без одежи, любимая, — ответил хрипло.

И ворот платья ослаб, обнажая нежную девичью кожу. Как мечтал он вновь коснуться ее поцелуями! Оставить на тонком изгибе шеи метки и упругим холмикам грудей внимание оказать… Не сдержавшись, Властимир раскрыл ворот шире, освобождая из ткани манящую плоть. Вспыхнув, Забава опустила ресницы. А потом сама потянула вниз платье вместе с сорочкой. Выскользнула из напитавшейся влагой одежи, как рыбка, и встала перед ним нагая.

Как Властимир сдержался — сам не знал. Вид чуть округлившегося животика и налитых соком грудей чуть не лишил рассудка. Подхватить бы красавицу на руки да взять прямо у стены, осыпая пламенными ласкам! Но Властимир лишь прохрипел:

— Теперь и меня раздень, любая…

Забавушка раскраснелась пуще прежнего, однако приказ исполнила.

Неловкими пальчиками принялась воевать с завязками ременной перевязи. И пусть ее дыхание было неровным от страсти, однако Властимир чуял — любимая все еще тревожится.

Слова дуры-травницы о том, что лишь вино питало их страсть, опутали ее сердечко колючими лозами сомнения. То и дело Забава вдруг принималась кусать губы или замирала пугливой птахой.

Нет, это не дело!

Князь он или не князь? Землями своими правит — поди, и с женщиной сладить сумеет!

Ременная перевязь звонко цокнула по полу.

— Властимир! — вскрикнула Забавушка, стоило подхватить ее на руки.

— Так, это мое имя, — улыбнулся, шагая к лавкам. — Покричи немножко…

И усадил любимую на лавки, а сам устроился меж стройных ног.

* * *

Жаркий поцелуй опалил губы, но не мог усмирить хоровода беспокойных мыслей.

Понравится ли Властимиру? Сумеет ли она снова быть желанной? А может, и правда дело в том глотке вина?..

— Много думаешь, — заворчал князь и прижался ближе.

Накрыл ее своим телом, шире развел ноги и…

— Ох!

Не сдержалась, почуяв мужские пальцы у самого лона. Однако Властимир не спешил проникать внутрь, гладил только, неторопливо так… легонечко.

— Какая ты у меня красавица, — шепнул, скользя дыханием от шеи до обнаженных грудей. — И сладенькая, будто ягодка… — легко прикусил вершинку

Забава аж дернулась.

Приятно это! Но все равно не так, как раньше. Она ещё способна мыслить и, если захочется, оттолкнуть мужчину… А в прежнее время теряла волю от одного касания. Неужели так всегда будет?!

Властимир будто понял ее смятение.

— Ты должна верить мне, — шепнул строго.

И вновь укусил. Мягко так, очень нежно… А потом поцеловал, сгребая в ладони сразу обе груди.

— Веришь мне? — сладко облизнул тугие комочки плоти. — Вкусная моя… любая…

И вдруг соскользнул ниже. Прямо к раскрытым ему навстречу бёдрам!

У Забавы перед глазами помутилось. Нельзя так! Он же… он князь! А она…

— О-о-о! — задохнулась, почуяв, как Властимир целует лоно.

Раскрывает пальцами, глубоко проталкивает язык, будто вылизывая ее изнутри, и снова скользит губами по влажной от сока плоти.

Но разве так можно?! Он ведь никогда… еще ни разу…

С губ сорвался стон, а в голове вдруг стало пусто.

Не в сила отвести взгляда, Забава смотрела на бесстыдную, но такую сладостную картину: ее ноги были безвольно закинуты на широкие плечи, остренькая и блестящая от слюны грудь тяжко вздымались, а чуть раздавшийся живот не мог скрыть темной макушки, накрытой ее ладонями.

Ох!

Когда она успела схватить князя за волосы?! Прижать его к себе, будто это она госпожа, а он — ее покорный раб?!

Нет, не могла думать!

Только стонать и шире разводить бедра, отдавая себя во власть умелых губ и рук.

— Да, да… Ещё… — задыхалась, чуя, как низ живота стягивает от желания.

Из крохотной искры оно стремительно разрасталось в пламя. Жгло изнутри, проносилось по коже волнами. Все сильнее и сильнее, пока вдруг не опалило так, что из груди вырвался крик, а из глаз брызнули слезы.

Хорошо как! Нет, не вынесет больше! Дыхания лишится! Но ее господин не знал пощады. Снова и снова брал ртом, прикусывал, толкался пальцами, и за первым удовольствием пришло второе — слаще и ярче во сто крат.

Кричала она или нет, Забава не помнила.