Невольница. Книга 2

И снова я зарыдала. Рассказывать маме вслух свою историю было так больно — наверное, больнее всего в жизни.

— В общем… зря она это сделала, — продолжила я, кладя цветы рядом с могилой. — Если честно… она меня использовала, мама.

Слезы снова застлали мне глаза.

— Она продала меня, чтобы выпутаться, и я… Меня держал у себя извращенец, мама… Он ужасно со мной обращался… Он меня сломал… Они все меня сломали.

Грудь сдавило, когда в голове закрутились воспоминания о том, как меня раз за разом втаптывали в грязь. С отвращением я выплевывала слова, рассказывая все, что пережила из-за Джона и тети, тех, кто был виновен в моей гибели.

Я рассказывала, как смотрела по вечерам на звезды и думала, что одна из этих звезд — мама, которая присматривает за мной с небес. Рассказывала, что воспоминания о ней успокаивали меня после того, как мужчины пользовались мною.

— Это было ужасно… я ненавидела собственное тело.

В то время даже мебель была более живой, чем я. Единственное, чего я хотела, — это уйти к маме, оставив свое тело Джону, который и так уже им владел.

— Кейт бросила меня… Она начала новую жизнь, а я… А я должна была жить той жизнью, которую она мне навязала… Много лет я была заперта в четырех стенах. Я не закончила учебу, как ты хотела. Я не получила диплом. Я даже не пошла в старшие классы…

Мое сердце кровоточило, а слезы жгли глаза. Тело изнемогало под грузом печали.

— Я осталась в этом мире преступников… У тебя бы точно случился инфаркт, если бы ты была жива, — сказала я, засмеявшись сквозь слезы. — Но… в этом мире я встретила хороших людей… И одного хорошего человека.

Я обернулась посмотреть, не стоит ли Эшер за спиной, но он был далеко и не отрывался от телефона. Улыбнувшись, я решила сесть на землю рядом с матерью.

— Он сейчас со мной… Это он привез меня сюда. Он бы тебе очень не понравился. Он надменный, вспыльчивый, к тому же садист… но только не со мной. Сейчас уже нет. Раньше да, это был кошмар. Меня насильно сделали его невольницей. Я работала с ним, а он меня не хотел, но… всегда было что-то еще. И за это он ненавидел меня еще больше… насколько я поняла. Когда я осознала, что он по натуре не плохой, я влюбилась в него настоящего. В Эшера.

Я нервно теребила пальцы, шепча эти слова, словно боялась, что их кто-то подслушает, боялась произнести их так открыто.

— И да, я ему это сказала… но он меня оттолкнул… в буквальном смысле. Год я прожила вдали от него, и это был ужасный год. Мои демоны вернулись и преследовали меня… и Лис тоже, мама. Раньше он редко появлялся во сне, но стал часто приходить, пока я жила одна на Манхэттене.

Я выкладывала без остатка все, что во мне накопилось, как будто она меня слышала. Рассказывала о Поле, Киаре, Элли, Бене, Рике и обо всех людях, так или иначе оставивших след в моей жизни. Разговор с ней был для меня невыразимым благом. Я пролила столько слез, что разболелась голова, но это было счастьем, пусть и горьким. Моя душа чувствовала мамину душу совсем рядом, та чутко вслушивалась в жизнь, где ей больше не было отведено никакой роли.

— Но после всего этого… вот, я здесь. Здесь, перед тобой, и все еще живая. Пусть мое душевное здоровье в плачевном состоянии, но… я по-прежнему жива. Я поклялась себе, что снова встану на ноги и возьму жизнь в свои руки… а теперь клянусь в этом тебе, мама. Твоя дочь боец… А значит, у нее получится… По крайней мере, она попытается.

Последняя слеза скатилась по моей щеке, и я закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Я устала, меня трясло от холода, но я ощущала себя легкой, словно освобожденной. Я чувствовала, что с меня свалился груз — груз вины за то, что не повидала ее раньше. Теперь я была здесь, и она знала все.

— А сейчас я оставлю тебя… Вернусь в наш дом, увижу свою комнату, постараюсь вновь обрести точки опоры… Может, зайду к соседке. Как думаешь, она меня вспомнит? Посмотрим…

С легким сердцем я встала и попрощалась с могилой, которая ждала меня столько лет и наконец дождалась.

Заметив меня, Эшер убрал телефон и устремил на меня свои стальные глаза.

— Мы можем идти, — сказала я, подходя ближе.

— Ты уверена?

Я обернулась на могилу матери.

— Ей наверняка надоело меня слушать, — спокойно пошутила я. — Поэтому да, возвращаемся.

— Хорошо.

Когда Эшер взял меня за руку, сердце встрепенулось. Я с улыбкой подняла к нему голову.

Я рассказала маме о тебе…

Он обнял меня за плечи, и я прижалась к нему. Я люблю его. Я всем сердцем влюблена в Эшера Скотта. И благодарна ему за все.

Сидней, 20:00

После похода на кладбище мы вернулись в особняк передохнуть. Теперь с новыми силами мы подходили к дому моего детства.

— Жрачка здесь странная, — заметил Эшер, потирая живот. — Пицца застряла где-то посередине.

— Скажешь Бену, что тебя отравили, — хмыкнула я, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.

— Он мне звонил, пока ты спала. И заклинал проверить, нет ли змей в туалете.

Хихикнув, я вставила ключ в замок. В доме по-прежнему царила темнота. Я нахмурилась, почувствовав странный запах. Горький, как смесь яйца и мускуса.

Эшер закрыл за мной дверь и пробормотал: