Невообразимая реальность

– Да всё то же – серию ток-шоу. Скажем, днём на твоём канале, ну а вечером продолжим у меня. За оставшиеся четыре месяца можно любого кандидата раскрутить, так что электорат никуда не денется. Проголосует за него, как под гипнозом…

– Так может быть, Вову Волосьёва или Андрюшу Ромкина?

– Ну ты и скажешь! – Эрнестов скорчил презрительную гримасу, демонстрируя своё отношение то ли к умственным способностям Добродея, то ли к личностям ведущих телешоу.

– А почему бы нет? – настаивал на своём Добродей. – Конечно, многие телезрители воспринимают их как клоунов, но с другой стороны, это готовые кандидаты, их и раскручивать не надо. К примеру, Зеленский примелькался на экране, и вот, извольте, теперь он президент.

У Эрнестова уже был готов ответ:

– Нет, Украина нам не указ. Нужна «тёмная лошадка»!

– То есть? – удивился Добродей. – Позволь, но если это совсем уж невзрачная личность, как её ни раскручивай, толку не будет никакого, – и, почесав затылок, Добродей продолжал: – А где гарантия, что наша «тёмная лошадка» не взбрыкнёт потом, когда станет президентом?

Судя по всему, после выпитого виски на Эрнестова снизошло невиданное вдохновение, поскольку он тут же выдал новую идею:

– А что если писатель… Представь, пишет хорошо, причём и романы, и публицистику. Одна беда – в литературную элиту не пробился, однако очень хочется. Такой ноги нам будет целовать и уж точно не взбрыкнёт.

– Вот только где ж его найдёшь?

– Есть у меня один на примете, – загадочно улыбнулся Эрнестов, довольный тем, что появилась ещё одна возможность утереть нос Добродею.

– Кто такой?

– Да ты его должен помнить. Несколько лет назад он был советником президента по литературе, а потом ушёл, поскольку не сработался с главой Минкульта. Его книги после этого конфликта совсем печатать перестали. Говорят, Ведьминский постарался…

– Но ведь Диму Быкова вроде бы печатают… – усомнился Добродей.

– Потому что пишет ерунду! Ну а наш – на злобу дня.

– Ах да, фамилия у него ещё приметная, Сурков, – Добродей закивал, а затем, что-то вспомнив, встрепенулся: – Послушай, но он же неуправляемый! Вроде бы в отставку подал в знак протеста…

– Ну и что с того? – Эрнестов даже не дал Добродею закончить фразу. – Не знаю ни одного приличного человека, который мог бы всерьёз сотрудничать с Ведьминским. Ну а уйти в отставку с поста президента страны – Конституция Егору это не позволит.

– Кстати, этот Егор Сурков… Он из каких – «либерал» или «патриот»?

– Он сам по себе. Критикует тех и этих. Я кое-что из его книг читал.

– Пожалуй, это то, что надо, – согласился Добродей, подводя итог затянувшейся беседе.

И впрямь, нечего больше обсуждать, тем более, что Эрнестов сам предложил эту кандидатуру, так что ему и карты в руки. Пусть попытается Суркова уломать. Однако интересно, что это за Егор, которого прочат в президенты? Пришлось мне срочно перемещаться из образа Эрнестова в образ какого-то Суркова. Ничего особенного я так и не узнал, поскольку весь этот вечер Егор не подавал признаков жизни, если иметь в виду мыслительный процесс, поскольку сидел, уткнувшись в телевизор, и только изредка отправлялся в ванную, чтобы покурить.

А на следующий день в его квартире раздался телефонный звонок.

– Егор Васильевич?

– Да.

Подумалось, что звонят Егору из издательства. Возможно, решили напечатать его книгу? Но нет…

– Вас беспокоит Олег Эрнестов. Хотел бы переговорить с вами по одному вопросу.

– Если вы по поводу участия в ток-шоу, это без меня, – отвечал Егор. – Дел невпроворот, к тому же у меня изжога от этой вашей клоунады.

В трубке рассмеялись.

– Ладно, не буду с вами спорить, хотя рейтинг этих передач достаточно высокий. Нет, я по другому, куда более важному поводу.

– Хотите должность предложить в своей телекомпании?

– Что-то в этом роде, но не хотелось бы обсуждать по телефону, – в трубке помолчали. – Ну как? Можно высылать машину?

На сей раз я не только слышал, кто что говорит, но в моём мозгу возникла мысль, которая явно исходила от Егора: «Типичное дежавю! Вот так когда-то позвонил Лесков. Мол, приезжайте, есть повод для беседы. И что? Ну поговорили с Платовым, получил назначение его советником, а вот теперь, как вспомню, что по дурости на удочку попался, до того противно на душе…» Но вслух Егор сказал:

– Ладно, высылайте, – и продиктовал адрес.

Через час к дому подъехал «аурус» представительского класса, и вскоре Егор уже входил в подъезд элитного строения в Шведском тупике. Дело в том, что Эрнестов предложил встретиться не в Останкино, а в своей квартире – иначе, мол, не дадут поговорить, будут отвлекать по пустякам. Егор не возражал – похоже, ему было приятно побывать в родных, знакомых с детства местах, тут рядом и Тверской бульвар и Малая Бронная, а чуть подальше – Патриарши. К этому времени я уже знал, что когда-то мы жили по соседству – Егор на Ермолаевском переулке, ну а я на Большом Козихинском. Но вот встречались ли мы в то время – этого не помню.