Невообразимая реальность

Но вот закончилась торжественная часть, то есть, собственно презентация новейшей методики диспансеризации в свете поставленных Платовым задач по совершенствованию отечественного здравоохранения, и руководители двух ведущих российских телеканалов уединились в углу банкетного зала, прихватив с фуршетного стола по бокалу виски. Тогда-то и возникла тема рекламирования лекарств и медицинских услуг на телевидении. В общем-то, обсуждать тут по большому счёту было нечего – оба в этом деле преуспели благодаря поддержке всесильного Минздрава, который блокировал обсуждение в Госдуме законопроекта о запрете рекламы лекарств. Был ещё один способ заставить телезрителя побеспокоиться о своём здоровье – в теленовости непременно вставляли сюжет о больных детях, нуждающихся в лечении, или о немощных стариках, которых ещё можно поставить на ноги с помощью новейших лекарств. Кроме того, ни один телесериал не принимался к производству, если там не было сцены в больничной палате или хотя бы жалоб на пошатнувшееся здоровье. Однако Добродей пошёл гораздо дальше – буквально каждую неделю на его телеканале появлялся сериал, в котором основные события происходили в частной клинике. Со временем этот жанр получил наименование Health & Hospital. Впрочем, до обсуждения этой инновации дело так и не дошло – причина в том, что после выпитого виски в душе Эрнестова вроде бы проснулась совесть. Во всяком случае, возникло ощущение, будто что-то он делает не так.

– Костик, а тебя не смущает, что мы рекламируем пустышки? Втюхиваем нашим зрителям лекарства, от которых буквально никакого проку. Разве что цена внушает уважение…

– Ты что, сам пробовал? – полюбопытствовал Добродей, скосив глаза чуть ниже пояса своего коллеги.

– Да так, кое-что… Но знаю наверняка. Приятель-фармацевт, как узнал, что пью я эту дрянь, так отчитал, что до сих пор обхожу аптеки стороной.

– И как же лечишься? – в глазах Добродея возник неподдельный интерес.

– Да так же, как наши прапрадеды лечились.

Эрнестов не стал уточнять, а Добродей не стал выспрашивать – нетрудно догадаться, что имелось в виду, если обшарил уже весь интернет в поисках спасительного средства.

– Допустим, народные средства помогают, но не всем и не всегда.

– Костик! Ты пойми, – не унимался Эрнестов, для убедительности взъерошив шевелюру. – Я же не против таблеток и микстур. Но мы рекламируем всякую хрень, которая не лечит! Не может излечить, хоть килограммами её съедай.

– А про эффект плацебо ты забыл? – не сдавался Добродей. – Пойми, ведь мы вселяем в людей веру, что все болезни излечимы…

– Даже те, которых у них нет? – Эрнестов выпучил глаза, демонстрируя явное намерение сокрушить соперника в этом споре.

– Опять ты о своём! – Добродей досадливо поморщился, и продолжил. – Ну ладно, пусть это всё не для улучшения здоровья нации, но ты представь, какие бабки можно наварить! Ведь, посмотрев по моему телеканалу телесериал в жанре Health & Hospital, миллионы людей ринутся в аптеки, в платных клиниках будут выстраиваться очереди к терапевтам и урологам… Да что там говорить, произойдёт переворот в сознании человека, поскольку с этих пор он уже не сможет жить без лекарств и ежемесячного посещения врача. Глотание таблеток станет для него такой же нормой, как мытьё рук перед едой, а поликлиники станут местом общения, где люди будут знакомиться, заключать браки, рожать детей и, как это ни прискорбно, умирать.

Эрнестов ошарашенно помотал головой:

– Ну, это уже слишком, – и после короткой паузы, как бы переварив всё то, что только что услышал, попробовал возразить: – Меня несколько смущает то, что богатеть будут владельцы фармацевтических компаний и иже с ними, а нам с тобой достанутся объедки с барского стола.

– Да за такие «объедки» иной готов…

Дальше можно было не продолжать, поскольку оба собеседника были этими «объедками» довольны. Хотя, с другой стороны, почему не помечтать? Однако что толку, если через полгода всему этому придёт конец, поскольку новый президент будет проводить совсем иную политику и в здравоохранении, и на телевидении. И вот теперь перед ними во всей своей несокрушимой конкретности и остроте встал вопрос: кому в грядущей президентской кампании следовало бы подыграть? Ответ напрашивался сам собой – конечно, кандидату, который не посмеет поднять руку на святое, разрушить тщательно продуманную систему благоденствия тех, кому посчастливилось урвать себе хотя бы кусочек очень сладкого пирога, который называется российским телевидением. Эту, крамольную, по сути, мысль и высказал Эрнестов, снизив голос почти до шёпота и беспрестанно оглядываясь по сторонам.

– Пожалуй, ты прав, – после недолгого раздумья согласился Добродей. – Если медицинскую тему прикроют на ТВ, как бы не пришлось увольнять сотрудников, урезать зарплату, а то и вовсе – закрывать телеканал. Тебе-то хорошо – можешь уйти в киноиндустрию, ну а мне куда податься?

– Костик! – Эрнестов уже готов был перейти на крик. – Надо действовать на опережение, иначе и впрямь можем оказаться в заднице.

– Что предлагаешь?