Невозможная музыка

Наташа не отняла ее, но произнесла то, что собиралась:

— Я думаю, он послан тебе, как искупление. Ты ведь согрешил… Этот ребенок спасет твою душу, если ты…

— Нет! — закричал он и резко отбросил Наташину руку. Потом снова схватил ее, стиснул и забормотал, путаясь в словах: — Ты что говоришь? Жить с ней… Да ни за что! Именно сегодня, надо же… Ты сказала: тоже… И тут!

— В общем-то, этого следовало ожидать, — у Наташи подрагивал голос, и приходилось часто вдыхать полной грудью. — Нельзя же было не предполагать последствий. Ты же не позаботился…

— Боже, что ты говоришь! Какими словами! — Игорь тискал ее руку, причиняя боль.

Она согласилась:

— Это не те слова, прости, пожалуйста. Но я сейчас не нахожу других. У меня в голове как-то темно.

Разжав пальцы, он тихо спросил:

— Что ты собираешься сделать? Прогнать меня? У тебя такой взгляд…

— Прогнать? Нет, конечно. Но ты должен уйти. И не делай вид, что это конец света! Наверное, она будет хорошей женой, ты ведь считаешь ее надежным человеком.

Игорь вывернул руки, и незажившие шрамы на запястьях уродливо ухмыльнулись ей в лицо:

— Ты все еще не веришь, что я не могу без тебя?

— Теперь все по-другому, — Наташу мучило то, что самые точные слова никак не находятся. — Мы столько неправильного сделали в жизни. Давай хоть теперь поступим правильно. По-божески.

— Неужели Богу угодно, чтобы заключались браки не по любви?!

— Бог послал вам этого ребенка.

— Бог послал мне тебя.

Тот всхлип, который Наташа так старательно душила, все же вырвался наружу. Она заговорила, пытаясь заглушить его:

— Мы все виноваты, понимаешь? А он — нет! Если мы убьем его, то стократно усилим свою вину!

— Я же не люблю ее! — Игорь запрокинул голову, будто обращался к самим небесам.

— Раньше надо было напомнить себе об этом!

— Ты же слышала: она тоже не хочет этого ребенка.

— Это она ему так сказала!

Негромкий скрип калитки проскользнул в комнату, заставив обоих замолчать. Глаза Игоря точно остекленели. Наташе пришлось тряхнуть его за плечо. Ей почудилось: он даже не узнал ее.

Саша первым вошел в дом, предусмотрительно потопав на пороге, хотя во дворе было сухо. Придержав дверь, он пропустил Лильку и указал на старый диван:

— Садись. Мам? Игорь?

Наташа подтолкнула Игоря, чтоб тот, наконец, решился выйти из спальни. На пороге она вскользь оглядела комнату: час назад здесь полно было солнца.

— Добрый день, — первой сказала она.

Лилька только жалко дернула ртом. Лицо у нее осунулось так, что она выглядела тяжелобольной.

— Все уже всё знают, — бросил Саша и отвернулся к окну.

Игорь хрипло спросил:

— Лиля, ты уверена в сроке?

Она подняла глаза на Наташу:

— Я не могла не сказать… Саша не заслужил такого. Так нельзя.

— Не оправдывайся! — оборвал ее Саша. — Человек не должен оправдываться в том, что сказал правду.

— Я знаю. Только всем сразу стало плохо от этой правды.

Наташа качнула головой:

— Прости, пожалуйста, но плохо стало не от этого. Беременность — это всегда следствие.

— Конечно, — Лилька снова опустила голову.

— У тебя токсикоз? — спросила Наташа. — Ты очень бледная. Может, нам всем выйти на воздух?

Она робко улыбнулась:

— Если можно.

— Не надо вести себя так, будто ты одна во всем виновата, — Саша протянул ей руку. — Мы все виноваты.

Игорь посмотрел на Наташу:

— Суд установил наличие вины. Теперь дело за приговором?

Он прихватил четвертый стул и вынес его к черемухе. Но, кроме Лильки, никто не спешил садиться. Наташа прижалась спиной к стволу, и морщилась от боли, следя за сыном, который не мог стоять на месте. Сверху на нее спускался сладкий аромат, который сейчас казался неуместным. Как и солнце, которое, оказывается, никуда не делось.

— Никто не помнит об аборте вечно, — сказал Игорь. — Скоро все забудется. А этот ребенок нас всех сделает несчастными.

— Мы уже несчастны, — обронила Наташа.

— Разве?

Он повернул к ней измученное лицо, и она увидела, что черемуха опять успела запятнать его. Но на этот раз Наташа не стряхнула лепестки. Наверное, в ее волосах были такие же, только этого сейчас никто не замечал.

— Зачем ты это делаешь со мной? — тихо спросил он.

Наташа отвернулась:

— Лиля, скажи, пожалуйста, разве тебе не хотелось бы оставить этого ребенка?

— Мама, не мучай ее! — крикнул Саша, остановившись возле столика. — Зачем ее об этом спрашивать?

— А зачем тогда мы здесь собрались?

— Чтобы зачитать приговор, — мрачно сказал Игорь и сорвал с ветки душистое соцветие. Едва заметно подавшись к нему, Лилька глубоко втянула медовый запах.

"Она будет любить его больше, чем я на это способна, — Наташе опять захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть того, что она творит со своей жизнью. — А моему мальчику нужно учиться. Он загубит свою жизнь этим ребенком. Лилькой… "

— Игорь с Лилей должны пожениться…

— Мама, ты с ума сошла?! — снова закричал Саша.

Вскинув голову, Лилька попыталась поймать ее взгляд, но Наташа ей не давалась. Помахивая белой кисточкой черемухи, Игорь бесстрастно произнес:

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Так вы не против? — Сашин голос упал почти до шепота.

— Я — против. Но меня, похоже, никто не спрашивает. И Лилю тоже.