Невозможная музыка

— Перила цвета слоновой кости, и тонкие балясины… Нимфы такие суровые. Но с обнаженной грудью! Занавес с двуглавым орлом. Он смахивает на цыпленка табака. Очень демократичная публика — туда ходят в свитерах и джинсах. Иностранцев куча! Дирижер у них классный, — сглотнув латышскую фамилию, Саша улыбнулся. — Он с музыкантами обращается, как с детьми. У него все жесты такие… убаюкивающие… Сам уже седой. Не ослепительная седина, это был бы уже перебор театральности. Сероватая.

Она улыбнулась, как девочка, отпрашивающаяся на праздник:

— А я его увижу?

— Ну, разумеется! — он побоялся переборщить с убежденностью. — Мы ведь уже все решили…

Глава 4

Другого своего решения он не стал обсуждать с мамой. Скорее всего, она сочла бы глупым его желание подарить деньги Андрею, ведь у них и самих не было средств. Одно дело — швырнуть их Игорю в лицо! Но при чем здесь Андрей? И потом эта сумма была куда больше той, что принято дарить на свадьбу…

Запечатывая деньги в белый, без полосок, конверт, Саша мрачно думал о том, что изо всей этой грязи должно прорасти хоть что-то доброе, иначе они все утонут в холодной липкой жиже. Андрей тут ни при чем, это верно. Только ведь ему труднее, чем любому из них, и он совсем не виноват в своем несчастье. А за любым из них наверняка найдется хоть крошечная вина…

"Главное то, что мы несправедливо обошлись со временем, — Саша рылся в столе, пытаясь отыскать ручку, чтобы подписать конверт, и никак не мог найти. — Все слишком затянулось: я безвылазно торчал в Питере, мама тайком ждала отца… Вот тоже… Что если Игорь чувствовал это в ней? Ужасно. Я смог бы жить с женщиной на таких условиях? Они были вместе почти десять лет… Если он действительно все угадывал, то ему памятник нужно ставить за долготерпение. Или я все придумываю? Может, он ни о чем и не догадывался… Зачем мне понадобилась ручка? — Саша задвинул ящик. — Если уж делать такой подарок, то не подписываясь…"

— А мой серый костюм жив? — крикнул он, не выходя из комнаты, наверняка зная, что мама услышит из своей.

Она отозвалась с удивленной интонацией:

— Шкаф ведь у тебя!

— Ну да…

Саша распахнул сразу обе дверцы и вдруг увидел Лилькино платье. Оно висело у него потому, что здесь было больше места, ведь часть одежды он увез с собой, а это платье Лилька все равно не надевала. Его сшили к выпускному балу, и все сошлись на том, что голубые искры материи делали Лилькины глаза ярче. Они так и горели, когда она бежала к нему через зал… Почему он тогда опоздал? Саша качнул головой: "Не помню". А вот это помнилось: как она бежала через зал. И хотя все здорово смахивало на сцену из какого-нибудь наивного советского фильма, он не спешил избавляться от этого воспоминания.

Сдвинув ее платье вместе с другими, не интересующими его вещами, Саша достал костюм и положил на кровать. Для весеннего вечера цвет подходящий — не слишком уж торжественный и строгий. В черном он смотрелся бы, как на похоронах. Хотя это больше соответствовало бы его настроению…

Он взглянул на часы: Андрей просил прийти к двум, а уже была половина третьего. Саша знал за собой эту дурную тягу приходить уже в разгар веселья, когда встречают особенно радостно. И каждый раз это выходило само собой, как сейчас: кто бы мог подумать, что разбирая бумаги в столе, он затратит столько времени?

Почти все пришлось выбросить, правда, кое-что с сожалением: старые морские карты, которые он то ли срисовывал откуда-то, то ли придумывал сам; листки с раскладами "морских боев"; первые нотные тетради и школьные, почему-то только по русскому языку: "По математике я, наверное, на кусочки рвал!"

Много попадалось фишек и кубиков, а сами игры куда-то запропастились, но некоторые Саша помнил. Была записка от какой-то девочки с красивым почерком: "Саша, приходи ко мне на День рождения". Случайно он сохранил ее, или эта девочка что-то значила для него? Если и так, то это могло быть только до Лильки: "После тебя — пустыня…"

— Ну-ка, прекрати! — шепнул он себе. — Кажется, ты все же собирался на свадьбу, а не на похороны. На свадьбе не положено думать о каких-то пустынях…

…Запомнилось, что он брел до свадебного луга сорок лет, не понимая — зачем, ведь знал же, что если там и найдется кусочек обетованной земли, то не для него. "Наверное, даже в раю не так веселились бы", — подумал Саша, остановившись перед тем, как слиться с пестрым, подвижным людским облаком, из которого то и дело устремлялся к небу воздушный шарик или новый запев. Ему так хотелось не просто присоединиться к веселью, но пропитаться им, наполниться и стать легким, как эти шарики и ничего не значащим, словно бездумные звуки.

— У меня другая музыка, — шепнул он без заносчивости. Так было. К чему кривить душой? Андрей знал это, приглашая его.

Саша поискал жениха взглядом и улыбнулся ему издали. Тот махал своей единственной рукой, настаивая, чтобы Саша подошел поближе, и он кивнул несколько раз, сделав вид, что пробирается сквозь толпу. Он не сомневался, что через полминуты Андрей и не вспомнит о нем. В конце концов, сегодня же не вечер встречи старых друзей.