Невозможная музыка

— Это потому, что ты там не был… Ладно! — Андрей оскалился, отгоняя подкравшуюся тоску. — Тебе это и не нужно. У тебя другое… предназначение.

— Думаешь, другое? — он почувствовал, что может сказать об этом Андрею. — А я вот не всегда так уверен, что делаю все правильно… Что я вообще нужен музыке.

— Но она-то нужна тебе…

— Она — да. Но я не лучший среди лучших, понимаешь?

Андрей с сомнением качнул головой:

— Главное, что ты это понимаешь. Вернее, тебе так кажется. Наверное, так и должно быть. Иначе — все! Закостенел. Всегда ведь говорят, что невозможно не сомневаться… Так ты придешь на свадьбу?

— Вы где празднуете? — спросил Саша, уклонившись от прямого ответа.

— Валька здорово придумала! — снова ожил Андрей. — Знаешь, как в кино сейчас показывают: прямо на улице столы ставят. Она сериалов насмотрелась… А у нас ведь дом прямо у луга! Туда и приходи. А что? Теплынь какая… Колонки из дома вытащим, танцы на траве. Баян тоже будет, — он коротко усмехнулся, показав свой новый оскал. — Только я не сыграю. Так ты с Лилькой придешь?

— Нет, — на этот раз ответил Саша и почувствовал, что нужны объяснения. — Мы с Лилькой… Ну, словом, больше не вместе.

Голос Андрея вновь стал чужим:

— Ты кого-то нашел в Питере?

— Нет. Неважно. Давай не будем об этом говорить.

— Нет, так нет. Но ты же придешь? Все, договорились! Подгребай к двум. В час у нас регистрация…

"Он лишился музыки и все равно способен радоваться жизни, — Саша не смог не оглянуться вслед, и пустой рукав опять больно хлестнул его. — А я лишился Лильки, и на стены лезу. Что было бы, если б я потерял руку? А Лильку не потерял бы…"

Он передернулся от отвращения к себе, допустившему мысль о подобном перевертыше. И подумал, что невозможно правдиво вообразить то, что могло бы случиться да не случилось, ведь и ты в таком случае был бы уже другим человеком. В двенадцать лет Саше казалось, что он наверняка знает, каким должен быть выбор. Но его отец сделал наоборот… Ему тогда было за тридцать.

Забежав в открывшуюся "Булочную", полную теплого запаха, Саша купил свежих бубликов, которые любил основательно мазать маслом. Его тревожило, что мама уже проснулась и могла испугаться, не обнаружив его в постели. С утра у нее было такое ясное, совсем девическое лицо… "Как он мог не полюбить такую женщину? — с обидой подумал Саша об отце и следом вспомнил об Игоре. — Как он мог…"

Внезапно его осенило: "Я подарю его деньги на свадьбу! Брать их я не собираюсь, но раз уж он их отдал… Андрею они нужней, чем нам всем. Вот чертова война! Когда она только кончится?!"

До сих пор все происходившее и в Чечне, и в Югославии было для Саши не более, чем сводками новостей. Они вызывали досаду на правительство, но не откликались настоящей болью. Теперь — Саша уже предчувствовал это — слово "Чечня" будет пугать пустотой рукава, куда провалились и одиннадцать лет учебы, и скромные Андреевы мечты, и длинная цепь привычек, от которых теперь он вынужден отказаться.

Саше ни разу не пришло в голову упрекнуть себя за то, что он преспокойно учился, когда другу ампутировали руку. Эту войну никто из его знакомых не считал справедливой, и участие в ней не воспринималось, как доблесть. А уж ввязываться в нее по доброй воле и вовсе казалось идиотизмом. Вот только теперь никуда не деться оттого, что Андрей там был… И почему-то хотел вернуться.

В дом он вошел осторожно и сразу понял, что мама не спит. Все здесь уже ожило: натужно кряхтел старый чайник, радио весело захлебывалось голосами ди-джеев, а в соседней комнате что-то шуршало.

— Мам! Я купил бубликов.

И опять ее радость окатила его с головы до ног, смывая тяжесть, которую Саша принес с собой. Мать порывисто обхватила его шею:

— Солнышко мое! Где ты был?

— Бублики покупал, — легко солгал он. — Масло есть? Я люблю с маслом.

— Я знаю! Еще есть немножко. Чайник уже закипает.

— Он пыхтит на весь дом. Ты там что-то убирала? Я заварю.

Она весело согласилась:

— У тебя вкуснее получается.

— Я знаю.

— Как я люблю, когда ты задаешься! Ты… — взгляд у нее стал умоляющим. — Ты не сыграешь мне после завтрака? Я всю ночь об этом мечтала.

Саша посмотрел на небольшой, теплого цвета рояль, от которого отрекся еще вчера. "Как глупо, — подумалось ему сейчас. — Из-за какой-то идиотской принципиальности, о которой он ведь даже не узнает! Лишать ее радости… Это не по-мужски".

— Опять уговорила, — ответил он фразой из анекдота и рассмеялся, когда мать по-девчоночьи подпрыгнула на месте, ударив в ладоши. — Ты ведь еще мою новую программу не слышала.

— Опять новая? Господи, когда ты успеваешь?

— А как иначе? К экзамену я гнал ее, как сумасшедший, чтобы меня отпустили пораньше. Думал, провалюсь.

Она произнесла с достоинством:

— Ты не можешь провалиться.

— Так уж и не могу?

И тут вспомнил:

— Между прочим, меня с утра пораньше пригласили на свадьбу. Можешь себе представить? Андрей Шиловский. Ты еще помнишь такого?

У нее дернулись к переносице брови:

— Мне говорили… Кажется, Лиля говорила… Он действительно лишился руки?