Невозможная музыка

— Да ничего ты не натворила, — Саша уже твердо решил стоять на этом. — Всего лишь призналась мне в своей великой любви. К Игорю.

Лилька то ли ахнула, то ли подавилась этим вернувшимся к ней признанием. Потом пробормотала:

— Я так сказала?

— Только не говори, что это — такая шутка!

Что она не сказала бы сейчас, Саша знал, что правдой было то, ночное признание. Именно потому, что в тот момент оно показалось ему невероятным. "Самовлюбленный дурак, — с презрением подумал он о самом себе. — Почему ты и мысли не допускал, что для нее это нечто большее, чем банальный зов плоти?"

Но Лилька ответила:

— Нет, это правда.

— Ага, — выдохнул Саша, никогда так не говоривший.

— Неужели ты думал, что я это просто так… Мне кажется, я влюбилась в него еще тогда, в электричке. Ну, ты помнишь!

— Тебе было одиннадцать лет.

— Ну, и что?

— Ничего. Это действительно ни при чем, — Саша подвинулся. — Садись. Ты ведь настроена поговорить?

Не шевельнувшись, она неуверенно спросила:

— А ты настроен выслушать?

— Если не я, то кто же? — он даже не потрудился замаскировать издевку, но Лилька не обиделась.

Саша показалось, что стало теплее, когда она села рядом. "Мне нравилось думать о ней, как о сестре, — вспомнил он без особой радости. — Кажется, как раз тогда, в электричке. Я смогу вернуть это?"

— Чем же он так поразил тебя? — Саше действительно хотелось выяснить это. — Он умеет рассмешить. Этим?

— Нет! Это совсем не из-за того, что он — клоун. А может, и это тоже… Но он… Помнишь? Он выглядел таким несчастным. Он и был несчастным. Все эти годы. Ты знал? Наташа ведь не любила его… То есть Наталья Викторовна.

Он поморщился:

— Да ладно. Зови ее, как привыкла. С чего ты взяла, что…

— Сашка! Это же так заметно!

— Правда? Значит, я — слепой музыкант, — Саша усмехнулся, представив вдохновенное лицо Ливанова. — Ты смотрела фильм? Похож?

— Нет.

— И мне так кажется.

— Ты красивее.

— А! — он вернул разговор к тому, что волновало его куда больше. — Выходит, у вас классический вариант… Она его за муки полюбила, а он ее…

Лилька выпрямилась, толкнув его плечом:

— Нет. Он меня не полюбил.

— Быть не может! — вырвалось у Саши.

"Идиот! — спохватился он. — Выдал себя…"

Но ей это, видимо, не показалось откровенным признанием.

— Как раз может, — проговорила Лилька тем безучастным тоном, каким говорят о болезни, с которой давно примирились. — Для него Наташа — это все. Жизнь, мир, свет. Они столько лет вместе, а он все еще с ума по ней сходит.

Саша с силой растер лицо, но в голове от этого не прояснилось.

— Какого ж он черта…

— Сама не знаю. Меня пожалел? Он же видел, что со мной творится…

"Один я ничего не видел!"

— И ему плохо было. В тот день Наташа опять пошла в церковь. Больше никогда не ходит, только в этот день.

— И что это за день? — спросил Саша не сразу, сперва попробовав догадаться.

Лилька не стала делать больших глаз.

— Это день рождения твоего отца. По-моему, она каждый раз просила Бога, чтоб Он вернул Яна… Из года в год просила, понимаешь? Каково было Игорю, как ты думаешь?

— Это всего лишь ваши домыслы, — резко сказал Саша, надеясь, что она не услышит фальши. — Разве кто-то из вас спрашивал у нее? Миллионы людей молятся за души усопших.

Слегка повернув голову, Лилька тихо сказала:

— Так то усопших…

— Вот уж не думал, что придется пожалеть о том, что я рассказал тебе о Бёме! — шепот вышел свистящим.

— А о чем жалеть? Я ведь никому не сказала.

— Никто и не поверит.

— Ну да. Только мы с тобой еще верим в такие вещи.

Саша поднялся, пытаясь оторваться от этого "мы с тобой", которым Лилька бессознательно приковывала его. Или сознательно? Зачем? Разве она — обычная женщина, чтобы ее просто пугало одиночество?

Чтобы отгородиться еще больше, он спросил:

— Это было… не однажды?

Она сперва даже не поняла:

— Что?

И следом вскочила:

— Да ты что?! Ты действительно так думаешь? Да он же не из-за того уехал, что Наташа… вошла… Он все равно ушел бы… Он себя предателем чувствовал. Я знаю, это ужасно несовременно! Только он… Такой.

За окном уже прорисовывались тополя, совсем тихие, сонные. Опершись о подоконник, Саша смотрел на них, и думал, что эти деревья живут, наверное, уже раза в два дольше, чем они с Лилькой, и все их время было наполнено одной лишь любовью. К человеку. К миру вообще. К самой жизни. Никакой ненависти.

Он обернулся:

— Я собираюсь завтра… То есть, сегодня уже… поехать к нему. Поедешь?

Лилька сделала неуверенный шаг:

— А зачем? Зачем ты едешь?

— Я?

У Саши мелькнуло растерянное: "А, в самом деле, зачем теперь? За что его бить? А деньги я подарил…"

— Чтобы тебя отвезти, — ответил он.

— Нет, правда?

— Не знаю. Мне нужно его увидеть, — про деньги Саша решил не говорить ей. Этот жест был хорош, только пока о нем никто не знал.

Молча приняв это, она спросила:

— А мне зачем?

— Не знаю, — повторил Саша. — Я думал, тебе тоже нужно его увидеть.

Лилька вдруг протянула так жалобно, что у него невольно дрогнуло сердце:

— Саш, ты совсем меня больше не любишь?

— При чем тут я? Кого это интересует? — он ответил так зло, потому что наружу просилось совсем другое.

— Меня.