Невозможное решение

Вот истинно благородное искусство! Тревожная, взволнованная, но нежная и гармонически светлая музыка приведет в порядок мысли и чувства. Без музыки даже государство не может существовать. Все распри, все войны на земле происходят единственно от незнания музыки. Если бы все учились музыке, разве это не настроило бы всех жителей Космоса на мирный лад и не способствовало бы воцарению всеобщего мира в Галактике? [7] Гармоничное состояние души приводит к правильным мыслям, правильные мысли ведут к правильным решениям и благородным проступкам, и тогда неважно, кто ты: государственный ли деятель, или великий капитан, или простой лейтенант…

Партия фортепиано как будто самостоятельная, но находится в неразрывном единстве с оркестром. Контраст между солирующим инструментом и оркестром – это единство и борьба индивидуального со всеобщим, что и создает Игру. Игру – в самом высоком смысле слова. В такую Игру должно быть интересно играть даже Богу. Ну, если угодно, Великому Программисту. Или Великому Композитору?

Торжественная часть сменилась лирической. Романс си-бемоль мажор навевал ощущение внутренней гармонии и покоя. В музыке стало меньше индивидуальных порывов и больше светлой всеобщности, можно сказать, объективности.

У окружающей нас природы тоже есть своя музыка, просто мы по своему невежеству и суетливости её не всегда слышим. В природе всё гармонично, подчинено единым для всех ритмам. Невидимый дирижер задает ритмы и тональности. Никто не сомневается, что у оркестра должен быть дирижер. Дирижер виден всем и выходит на поклоны публике, жаждущей выразить восхищение слаженностью исполнения музыкального произведения. В естественной природе мы не видим дирижера своими ограниченными органами чувств, но обладая разумом, не можем не увидеть результатов его работы по очевидным явлениям.

В драматических пассажах среднего соль-минорного раздела снова проснулся мятежный дух первой части. Подъем перешел к каденции и стал постепенно затихать.

Столько волнений, столько тревог, жизненных трудов – зачем это всё? А всё ради Игры. Разве не счастье и разве не великая честь – участвовать в Игре великого Создателя? Где ещё нам черпать жизненный оптимизм как не в этой мысли?

Образное развитие финала симфонии завершалось на мажорной ноте: в коде утверждается ощущение радости. Пожалуй, именно за это Иван Григорьевич так любил творчество Моцарта: мы переживем любые драмы, и трудности, и трагедии, и несмотря ни на что найдем место для радости и веселья. И даже пошутить сможем!

Эх, пожать бы руку невидимому Дирижеру да поблагодарить его за Игру. А потом вместе с ним разобрать сыгранную партию. Но это потом, когда-нибудь. А пока Игра продолжается, и надо делать ход…

***

Сразу после вечернего брифинга Мещерякова раздался звонок видеосвязи. На линию вышел давний знакомы Васенкова – исследователь и энтузиаст идеи глобальной симуляции.

– Какие новости Иван Григорьевич?

– Какие у нас новости, Альберт Андреевич? Корюшка идет. Московские ворота опять в зеленый цвет перекрасили. Очередная кампания по переименованию Московского проспекта, слышали? Полагаю, не по историческим и архитектурным, а больше по политическим мотивам. Что думаете по этому поводу?

– Думаю, что называть вещи правильными именами – это, конечно, важно, но я сейчас про другое: про ваши исследования.

– А что наши исследования? Тут без новостей. Всё, как и ожидалось: не прошли наши статьи! Ни Сашина, ни моя. В иностранной печати теперь не пройдут по политическим причинам, а в нашей – по бюрократическим. Хотите, опубликуйте у себя на сайте, только, пожалуйста, без имён! Ни мне, ни Саше скандалы в научной сфере ни к чему.

– Жаль. От имени отказываться – грех! И настоящие ученые должны заниматься настоящими исследованиями, а не традиционным блохоискательством.

Иван Григорьевич обиделся:

– Я, Альберт Андреевич, в рабочее время не блохоискательством занимаюсь, а решаю важную и актуальную научно-техническую проблему!

Его собеседник горько покачал головой:

– В том-то и состоит наша традиционная беда, Иван Григорьевич, что мы всё разделяем. Разделяем практику и науку, науку и искусство, повседневную жизнь и религию. Ну и, в частности, личное время и рабочее время. В личное время вы творческий человек с широким кругозором и гибким раскованным мышлением. А на работе вы узкий специалист, мыслите строго в рамках общепринятых устоявшихся парадигм, не способны увидеть решение, которое может быть у вас под самым носом.

– Может, вы поспособствуете? – ядовито осведомился Иван Григорьевич, – откроете, так сказать, глаза блуждающему в потёмках?

– А хоть бы и я. Взгляд со стороны иногда бывает очень полезен. Обрисуйте мне в общих чертах вашу техническую проблему.

Васенков изложил сущность порученной ему задачи построения системы синхронизации для локатора и в конце саркастически поинтересовался:

– Ну, чем порадуете? Есть у вас решение?

– Я порадую вас тем, что решение есть. То есть, не у меня есть конкретное решение, а вообще решение для вашей задачи существует.

Васенков усмехнулся:

– Мне не много радости от такого знания.