Невозможность путешествий

Раньше я не разделял «любовь» и «страсть», для меня они были едины. Позже понятия разошлись как «лево» и «право». Что же лучше для семейной жизни — равномерность спокойного сосуществования или бурный поток непредсказуемости? Кто знает, Ватсон, кто знает. В конце концов, мы же взрослые люди и понимаем, что этот остров необитаем. А ты сидишь на берегу, тебе тепло и скучно, и ты толстеешь, пухнешь не по дням, а по часам.

В «Бесах» наткнулся на рекомендации Варвары Петровны. Выпишу, а то потеряется.

«Не доводи до последней черты — и это первое правило в супружестве…»

Ага, плавали, знаем. Да только где она, «последняя черта», когда все начисто пишется, методом проб и ошибок, новых проб и новых ошибок.

У Джулиана Барнса, отобранного у Ольги, вычитал другой совет — совет старой женщины своей дочери, заплутавшей в браке. Та вопиет о покое и ясности — когда ж, наконец, настанет счастливый миг успокоения? А мудрая матрона вороном ей и ответствует: «Никогда».

Нет и не может быть в супружестве зоны покоя, когда все акценты и точки расставлены, покой лишь только снится, любой момент может оказаться для семейных отношений роковым. Мало ли какая коса найдет, мало ли какой камень подвернется.

Так что сиди и слушай, анализируй и не расслабляйся, продолжай вести наблюдения. Как некогда пел герой первого казахстанского боевика: «Следи за собой, будь осторожен…»

Бурное — Джамбул

(Расстояние — 3465 км, общее время в пути 2 д. 22 ч 43 мин.)

У Ольги горный профиль. Она любит танцевать и неплохо водит машину. За ней как за каменной. Супружество есть дружество: важно не бороться за первородство, но вовремя подставить плечо. Еще до того, как попросят. Для того чтобы не попросили.

Когда она вдруг заболела, я заволновался. Вызвал гражданке Украины скорую московскую помощь. Ольга была против, но особенно не сопротивлялась: силы иссякли. Через полтора часа приехали два нетрезвых обормота, спросили денег, «сколько не жалко». А не жалко, ибо покой покупали. От болезни откупались внезапной. К утру и прошло, жар спал вслед за волнением.

— А что будешь делать, если со мной приключится беда, если, например, я обезножу? — спрашиваю я.

— Во-первых, я связываю твои слова и отбрасываю далеко-далеко, чтобы не исполнилось! А во-вторых…

Важно, чтобы существовал человек, которому можно задавать такие вопросы. Хотя бы задавать. Раньше, не задумываясь («а во-вторых») отвечала, что немедленно отправит к родителям на Урал, теперь молчит. Что-то там себе думает: не поле же перейти. Не пюре в блендере приготовить.

Блендер, кстати, вместе покупали. Сразу после возвращения из Туниса. Подсели на овощные супы-пюре («все включено»), несколько раз честно пытались соответствовать. Еще пару раз Оля готовила молочные коктейли. В выходные, когда не надо рано вставать. Теперь стоит на холодильнике, пылится.

К быту совершенно равнодушна.

Посуду моем по очереди.

Джамбул — Луговая

(Расстояние — 3582 км, общее время в пути 3 д. 55 мин.)

Г-жа Кафка рассказывает о том, что муж ее содержит (в отличие от семейного расклада у дочерей, которым «супруг и шмотки не подарит»), и это правильно: мужик должен семью содержать. Переспрашиваю — что значит должен?

C Ольгой таких вопросов не возникает. Вот выправим ей гражданство и купим домик в деревне. То-то жизнь начнется! Перед сном, насидевшись за компьютером, хочется прогуляться. Но она приходит вымотанная и совершенно неспособная к моциону…

Так, какие у нас еще субъективные трудности? Эта, как ее… корабль-призрак… Любовь… Что это за слово, которое знают все?!

Луговая — Чу

(Расстояние — 3697 км, общее время в пути 3 д. 2 ч 56 мин.)

Ольга ревнует к прошлому, к воде воспоминаний, из них состоит мое тело. Раньше я постоянно ссылался на предыдущий опыт.

С помощью отсылок наводил мост между тем, что было и тем, что будет в нашей совместной жизни. Я как бы говорю ей — видишь, ты встроена в поток жизни, ты стала его частью, именно поэтому и важно знать «откуда есть пошла земля русская». Ведь таким, какой я есть рядом с тобой, я обязан всему тому, что случалось, происходило, мучило или восхищало.

Ольга ревнует меня к литературе. Она думает, что это хороший способ спрятаться от действительности, в которой, помимо всего прочего, находится и она.

И она тоже.

Еще она считает, что писатель обязан воровать сюжеты и образы из реальности, и опасается за свою приватность. Она принципиально не читает моих текстов, видимо, боится расстроиться.

Кажется, она опасается увидеть там совершенно иного, непредсказуемого человека. Это же так страшно — жить рядом, не зная, с кем живешь, и однажды столкнуться лоб в лоб с тем, чего не понимаешь.