Невозможный мужчина

– Не дурной, тетечка, но очень молодой. Для меня. Помнишь, как я тогда с Дэном мелким сорвалась и в О-ск переехала?

– Да как же не помнить! Уж уговаривала я тебя, уговаривала, а ты уперлась – чисто коза. А все равно, вишь, сюда вернулась. Вот и спрашивается, зачем уезжала, с места дите срывала, сама намаялась, меня измордовала – вечно на работе, вечно занята. Вечно говорить не можешь. Йих… – Тетка махнула рукой и налила себе «травяной» на донышке.

– Так вот, – слова выталкивались из глотки с трудом, нехотя, – это было из-за него.

Тетушка чуть не подавилась набранным в рот глотком настойки.

– Аж тогда? Десять лет назад? Ты его тогда уже знала? Так как он может быть молодым?

– А тогда он совсем мальчишкой был. Учеником моим. В школе. Представляешь? А теперь он мой директор, а я его секретарша, – я истерично хохотнула и охватила дрожащими пальцами горячие бока кружки с чаем.

– Ого, – уважительно присвистнула тетушка, похоже расслышав только последнюю часть фразы про директора. – Большим человеком, получается, стал.

– Да он и тогда был не маленьким, – я уронила голову на сложенные на столе руки. – Шереметьев он.

– Да ты что! – выпучила глаза Томушка. – Брат аль сынок?

– Сынок. Единственный. Вернее, тогда был единственным. А Шереметьев старший тогда баллотировался в мэры первый раз. А Макс мне проходу в школе не давал. А я простая училка. А папаша точно узнал бы, и что бы тогда случилось бы, я вообще не представляю.

– Так. Погоди. Не тарахти. Я чёт не поняла. Ты чего, от него сбежала? Домогался он тебя, а ты не хотела? Аль хотела и полюбовничать успели еще тогда?

Я с силой сжала руками загудевшую воспоминаниями башку.

– Почти, – я покраснела, не отводя глаз от исходившей паром кружки. – Почти успели, слава богу, нам помешали. А потом я дала ему по морде и убежала домой. А когда выходила из школы, заметила машину, большую такую, черную, с номерами городской администрации. И сразу поняла, что это его ждут. Дискотека-то новогодняя была. Заканчивалась уже поздно, ну, как поздно, темно уже было. Наверняка его встречали – водитель и, возможно, охранник. И я вдруг представила, что нам бы не помешали. Вот не помешал нам никто, и я поддалась ему. А потом нас кто-то из этих его водителей-охранников застукал бы. А папашка в мэры баллотируется. А сыночка какая-то нищебродка-училка соблазняет. Да меня бы вместе с Дэном растоптали бы, в асфальт закатали бы. Ты же помнишь, в те годы у мэра нашего ох и крутой характер был. И слухов про него сколько тогда ходило, помнишь? Что связи у него с бандюками, что теми же бандюковскими методами сам с подчиненными общается, а уж что с врагами сделать может, так вообще… – я махнула рукой, не договорив и так понятную фразу.

– Ну, – пожамкала губами тетушка, – характер, конечно, не сахар и до сих пор. Да только люди бают чё пострашнее, а не чё поправдивее. А характер мэрский нам всем на пользу тогда пошел. Ты смотри, сколько он всего успел за это время. Много ж чего хорошего – и дороги строил, и больницы ремонтировал, и садики, вон, даже ясельные вернул, отобрав у дельцов, что офисы туда поналяпали. А газ! Газ-то протянул, почитай, по всему району нашему, а пенсионерам даже почти даром, за тридцать процентов. Я вот с подружайкой своей говорила давеча, у них до сих пор в соседней области газа-то в деревнях нет. А у нас есть. Плохо ли?

– Да я и не спорю, – вздохнула я, отпивая наконец слегка остывший чай. – Да только мне тогда казалось, что несдобровать мне, если позволю всему этому случиться. А я и тогда перед ним, перед Максом, устоять не могла. И это ему всего семнадцать-восемнадцать было. А сейчас и вовсе…

– Влюбилась? – участливо всхлипнула родственница.

Я только покивала головой, смаргивая влагу с ресниц.

– Не могу я, тетечка, понимаешь? Не могу. Жить без него не могу. Я его как вижу, так дышать забываю. Умом понимаю, что нельзя-нельзя-нельзя. А сердце вот тут, – я прижала ладонь к горлу, – вот тут колотится, будто выпрыгнуть хочет ему навстречу, как Кузька. И точно так же скакать и ластиться вокруг него будет, как пес при виде хозяина. И с ним – тоже не могу. Не моего поля ягода, понимаешь, тетечка? Молодой, богатый, умный, сыновья у него от другой, от очень богатой женщины. Иностранки. А я кто? Я простая секретарша, да еще и старше его на шесть лет. Мне через четыре года сороковник, а он и тогда будет выглядеть как мальчик с обложки модного журнала. На фига я ему нужна? Даже если сейчас… хочет меня. Что потом-то будет? Со мной что будет?

Тетка молча встала, зашла за кухонную занавеску, чем-то звякнула и принесла еще один граненый стакан. Другой посуды тетка не признавала.

Налила в оба сосуда на пару пальцев «зелени» и взяла свой в руку.

– Давай, пельмешка, тяпнем по-нашенски, по-бабьи.

Проглотив обжигающий напиток, я снова утерла рукавом глаза, а потом вообще высморкалась в лежавшую на столе салфетку.