Невозможный мужчина

«Уважаемый пассажир. Примите к сведению, что регистрация на рейс RU15 8888 Москва – Н-ск открыта до 04:00. С уважением, ваша авиакомпания».

Значит, он прилетает сегодня утром. А насколько я помню, первый рейс из Москвы прибывает в половину девятого утра.

– Тетушка, пойдем спать, мне утром рано придется уехать, – приняв наконец решение, встала из-за стола я, собирая грязные чашки и граненые стаканы.

Глава 21

Я просто запретила себе посадку на мою обычную мысленную карусель из всяких «если-вдруг-а может». Решилась, значит, решилась.

В конце концов, тетя права в самом главном: это глупо до невозможности – обрекать себя на одиночество, скорее всего, сейчас и гарантированно потом. Хотя бы потому, что оно все же неизбежно. И, боюсь, «тогда», в смысле «потом», будет ощущаться в тысячу раз больнее и сокрушительней после того, как какое-то время было хорошо…

О, прости господи, сколько же в моей голове всяких «было-будет-наверное» и «сейчас-потом-после»! Черти ноги сломят. Так что отодвигаем все это куда подальше волевым пинком, иногда и такая, как я, способна на нечто подобное и, цитируя знаменитый мультик, улыбаемся и машем счастливой действительности. Вот только… Кто сказал, что эта действительность все еще счастливая? После последнего происшествия в кабинете и нескольких дней молчания…

Что, если…

Нет, прекратить!

Сейчас я подойду к нему и скажу… скажу…

Ноги вдруг остановились сами собой, и на меня налетел кто-то из вечно спешащих в аэропорту людей. Мы синхронно пробормотали извинения, а я таки зависла, пытаясь сообразить, что же я скажу Максу. Что я готова попробовать… все? Поежилась от видения, как он кривовато усмехается и говорит что-то типа: «Не пробовать надо, Светлана Николаевна, а употреблять и даже злоупотреблять. А если вы только и готовы, что скромно дегустировать, то мне это не подходит».

Что тогда? Ага, подойти и в лоб прямо: «Макс, а давай вместе жить, так и быть, я согласна на ребенка!»

А я уже согласна? Уже толком и не помню, каково это – ходить беременной, и ночи бессонные, и пеленки, и кормления, и купания, и болячки, что в сто раз больнее своих собственных… Боже, это же все у меня было? Было. И тяжело было так, что слов не подобрать. Вот только почему сейчас внутри сладко заныло, словно ностальгия какая-то, как если бы ничего лучше и в жизни не случалось. А ведь и правда. Ведь случился мой Дэн, и это мое главное сокровище… Которое, к слову, выросло и собирается бросить мать доживать старость в одиночестве! Почему так быстро-то?

Тьфу, да что за напасть! О другом же думала! И да, внезапно – ребенка я хочу. Только чтобы теперь не одна, чтобы опять прочувствовать все те радости и горести, первые улыбки-зубы-шаги, но только теперь не так, что и разделить дар этот не с кем. Потому что вот такого, когда вдвоем не надышишься над общим счастьем, у меня в жизни и не было ни одного дня. И умереть, так и не узнав, как это – вдвоем, я не хочу. Не хочу!

Так что подойду и скажу… ничего я не скажу! Обниму крепко-крепко, целоваться полезу, вот прям так, отчаянно, при всех. И пусть Макс делает с этим что хочет. Мужчина же он, а я женщина всего лишь – готова идти, куда поведут, и глупо улыбаться. Право имею, сколько бы это ни продлилось, а все мое будет. О Дэне я ни единой секунды не пожалела, так что тут трусить нечего, как бы там дальше ни пошло, но останусь я не одна. Не одна!

Мои ноги не то что отлипли от пола, на них буквально как волшебные летающие сандалии Гермеса обули, ну или сапоги-скороходы, коль скоро у нас зима и сандалии как-то не по сезону.

В нужную зону прилета я вылетела с нестираемой улыбкой на лице, готовая вершить свою судьбу, делать себя и моего любимого, да, любимого невозможного мужчину счастливыми, и принялась шарить в толпе глазами.

К сожалению, мой кандидат на одаривание благодатью тихого совместного будущего, продиктованного моим озарением, что-то никак не находился, и я отошла к стене, решив набрать его. Конечно, звонок испортит весь сюрприз, а мне так хотелось, чтобы прям как в романтических фильмах, он выходит, я бросаюсь на шею. Сумки-чемоданы падают на пол, мы целуемся, как одичавшие, народ аплодирует… Ага, я сейчас дофантазируюсь. Ну, а с другой стороны, если собралась уже взлетать, так чего уж мелочиться.

Едва различимый в шуме звук знакомого рингтона донесся откуда-то слева, и я уставилась туда, разглядев наконец моего господина Шереметьева. Мое наваждение зеленоглазое, уничтожитель моего спокойно-болотного существования, спасибо тебе за это, родной ты мой чело…

– Макс, слава богу! – Украшением в виде повисшей на шее женщины мой директор все-таки обзавелся. Вот только этой женщиной была не я.

Высокая, идеально стройная, одетая явно и подчеркнуто «от лучших домов» эффектная брюнетка исполняла на моих глазах недавно посетившую меня же фантазию об экспрессивном приветствии, обнимая Макса и утыкаясь в его широкую грудь. А я ведь знаю, помню, как он восхитительно пахнет, если уткнуться вот так же и вдыхать, вдыхать.