Невозвращенцы

В середине мая опытные римские разведчики, набранные из числа германских племен, привыкшие к северным лесам, обнаружили дорогу, по которой шла на север росская армия. Дорога была затоплена двигавшимися на север войсками.

В штабе легиона состоялось совещание, на котором решался вопрос: атаковать или подождать. С одной стороны, все военная наука требовала атаки на войска противника, находящимся в походном строе на узкой дороге. С другой стороны — добиться какого-либо успеха в уничтожении огромной массы войск так не получиться. Передовые росские отряды вернуться, задние — подтянуться и легион окажется в клещах. Это, конечно, помешает вовремя вступить росским войскам в бой со своими находниками, но римляне не хотели стоять на пути у княжеских войск в этом деле. Гораздо более предпочтительным являлся план, по которому легион продолжает оставаться в тени, дождется в засаде исхода боя, а потом по очереди добьет и россов и их противников. Тем более россы сами соберут самое драгоценное в лагерь, на который так удачно будет напасть.

Все получилось именно так, как и запланировал легат. Были правда и неожиданности — как приятные, так и неприятные. Например на римлян произвело впечатление Божественное Вмешательство, которое вызвали росские волхвы. Правда, легат, трибуны и походные священники единого обозвали в один голос это «богопротивным языческим колдовством», но для высшего командного состава легиона, который не религиозно слеп, и для Леонардо в частности, это было очень неприятным сюрпризом. Каждый задал себе вопрос — «А наш Единый так может? И есть ли Он?» Второй неприятный сюрприз полностью происходил от первого: те мизерные потери, понесенные росскими войсками и та легкость, с которой они разгромили целую когорту находников (римские разведчики тоже брали «языков» из числа находников и были отлично осведомлены о их численности) совершенно не понравились римлянам, которые рассчитывали на долгую битву и тяжелые потери с обеих, а не только одной из сторон. Единственной приятной неожиданностью была та позиция, в которой разместился росский лагерь с основной массой их войск — с юга была дорога, с севера — позиции их врагов, с востока — непроходимые болота, а с запада — большой клин леса, в который аккуратно просочился римский легион. Теперь в случае атаки римской пехоты кавалерия противника лишалась простора для действий и оказывалась прижата к болотам. Но атаковать в таком соотношении сил — на взгляд, а разведчикам строго было приказано не брать росских языков и вообще их не трогать, у росов было тысяч двадцать кавалерии было самоубийством. И Луций Клодий Макр отдал приказ ждать, не смотря на увеличивающуюся с каждой минутой вероятность быть обнаруженным.

«В тот день Единый был на нашей стороне», — подумал Леонардо отличную фразу для своих «Заметок», когда половина войска росов после боя ушла из лагеря на север. Подождав полчаса, дав оставшимся росским кавалеристам частью разбрестись по полю, частью расслабиться, снять броню, спешиться и отправить своих лошадей пастись, а ушедшей половине войска удалиться подальше по лесной дороге Луций Клодий Макр скомандовал атаку.

Атака, в отличие от обычных римских атак, начиналась в тишине. Не ревели рога, не кричали команды центурионы, не били барабаны отбивая шаг. Даже скутумы были покрашены из красного в грязно-зеленый цвет, даже все металлические детали обмундирования, которые раньше надраивались до солнечного блеска, были замазаны сажей — и все это чтобы дать легионам лишние минуты на сближение с противником и задержать у противника понимание, кто именно нападает на них. Тихо, как призраки, из леса вышли римские центурии и быстрым шагом двинулись в сторону лагеря неприятеля. Перед самым началом боя римские легионеры уже совершили быстрый двухчасовой переход из тех оврагов и укрытий, в которых они прятались от росских разведчиков и сейчас берегли силы для боя.

Наступление проходило по трем направлениям — основные силы, три когорты, наступали прямо на лагерь при поддержке вспомогательных сил, в которые входили и ручные осадные метатели, и легкая кавалерия. Одна когорта, поделенная пополам, отрезала россов от дороги на юг и на север. Еще одна когорта с запасом метательных орудий и боезапасом оставалась в резерве.

Вскоре россы спохватились и обнаружили нападение, но было уже поздно — легионеры преодолели уже половину поля. Вот тут то и взревели рога, забили барабаны и над полем раздался знаменитый крик римских легионов: «Бар-р-р-раааааа».

Реакция была совершенно правильной, но запоздалой — конные росские сотни бросились на стену римских щитов, но, как с восторгом отметил Леонардо, отхлынули, оставляя на земле многочисленные тела людей и лошадей, а центурии делали еще шаг вперед, и еще, и еще… А от дождя стрел они прикрывались сверху широкими скутумами, которые образовывали непробиваемый зонтик над их головами.