Невозвращенцы

От пейзажа захватывало дух. Выглядело это так, как будто какой-то мальчишка набросал в мелкую лужу больших камней, которые целиком не скрылись и остались торчать над поверхностью воды. Но только какой это был мальчишка, если мелкой лужей для него было северное море?… Прямо из воды вырастали россыпи высоких скал, без какого либо намека на лес, или даже на траву. В лучах заходящего солнца серебрились седые головы самых высоких гор, горы чуть поменьше оставались неприкрытые снегом.

Матросы заволновались, спустили парус и уселись на весла. Плавание уже под вечер по таким сложным фарватерам — это самоубийство, а вскоре скалы стали смыкаться, ну если и не на вытянутую руку, то уж на метров сто по каждому борту точно. Но все моряки и на веслах, и на руле были очень опытными, к тому же знали все проходы в родных для них скалах лучше чем свои пять пальцев. Это для Александра окружающее было бесплодными угрюмыми скалами, а для викингов это была домом, местом где они выросли, где впервые взяли из рук отцов или дедов потертую рукоять боевого топора, Родиной…

Уже затемно, хотя темнело тут небыстро, северное лето, все таки, эскадра из двух ладей прошла по длинному извивистому и ветвистому, в котором можно было заблудиться как в лесу, фиорду до небольшого заливчика, на берегу которого и располагался поселка. Со смотровой позиции на одной из окрестных скал их увидели дети, оставленные наблюдать за морем, и скалы тут же эхом далеко разнесли радостную весть. На берег высыпала толпа встречавших своих мужей и сынов, освещающих многочисленными факелами берег. Викинги спокойно выпрыгивали прямо в доходящую до пояса холодную воду и вытащили нос ладей на каменистый берег. Сразу же их кинулась обнимать толпа, раздергивая своих по домам отогреваться. Уже совсем затемно, когда в длинном доме во всю гремел праздник, кто-то вспомнил о двуногой добыче. Треллей сняли с кораблей и отвели их в обширный, каменный как и все вокруг, сарай, в котором хранилось на зиму сено. Сейчас он был пуст, лишь только по углам валялись кучки прошлогодней травы. На этих кучках они переночевали.

На следующий день викинги делили добычу. Действие это сопровождалось громкой руганью и криками. Сначала всю добычу оценили, в долях. Дальше, десятую долю получал старейшина поселения, потом каждому человеку, согласно его положению в дружине, от которого зависело количество долей добычи, выдавали его долю.

…Этот поход выдался для викингов не очень удачным. Принеся жертвы ярл Соти Свейсона из клана Хельгисонар, предводитель дружины в шестьдесят пять топоров и двух драккаров, вопрошал богов о богатой добыче в летнем походе. Жрец, толковавший знамения, сказал:

— Толковать глас Богов сложно, воин. Не нам до конца понять то, что рекут они, — медленно, роняя слова как камни, объяснял старый седой жрец Одина. Все это происходило в главном храме Одина на острове Игга, куда весной специально для этого приплыл Соти.

— Руны говорят странное, — продолжал жрец. — Первый раз так, за мою долгую память. С одной стороны, поход обещает быть обычный, с не очень большой, но и не с маленькой добычей. С другой стороны, когда я кинул руны именно о твоей удаче, то лично для тебя добыча будет огромна, руны говорят, что такую не привозил еще никто. Опять же, странно выглядит в раскладе руна Локи, говоря, что будет обман или злая шутка. Еще в раскладе выпал знак Одина, предупреждая о великой битве великих воинов. А идти ты хочешь на восток и юг… Поэтому, все это я могу понять так: «будет для тебя и для твоей дружины поход удачный, но коли обманетесь вы, послушаете злого шутника Локи, то будет сеча кровавая с пиром у Одина…[68]».

Все получилось именно так, как и сказал жрец. Сначала Соти отправился со своей дружиной на восток, в богатые новогородские земли. Но в этом году тут все прошерстили и разорили нанятые ромеями другие. На высоком тинге, куда, в отличие от простого — где собирались свободные мужчины некой области, или большого, где собирались вообще все свободные мужчины, приглашались только ярлы — повелители дружин, ромейские посланники огласили свои предложения. Многие последовали за ними, но Соти примкнул к другой группе, которая не захотела плясать, как росский ручной медведь у скоморохов, под ромейскую дудку. Как оказалось, решение было правильным, многие викинги не вернулись, проиграв схватку не людям, а северным штормам. Да и добычи они собрали немного.