Невроз и личностный рост

Как именно Надо влияют на точность и жизнь человека, зависит до некоторой степени от того, как он переживает их или отвечает на них. Но определенные влияния видны всегда и неизбежны, в большем или меньшем объеме Надо всегда вызывает ощущение напряжения тем большего чем сильнее человек старается воплотить Надо в своем поведении. Он словно все время стоит на цыпочках и страдает от хронической усталости. Или же это ощущение, что он стиснут, сдавлен, зажат в кольцо. Если же его Надо совпадают с установками культуры, он может почти и не ощущать своего напряжения. Однако оно может быть достаточно сильным, чтобы у активного в остальном человека породить серьезное желание отдохнуть от своей деятельности или обязанностей.

Хуже того, в силу вынесения вовне Надо всегда так или иначе участвуют в искажении межличностных отношений. Самое общее искажение – это повышенная чувствительность к критике. Беспощадный к самому себе, он не может не слышать в критике со стороны (реальной или только возможной, дружеской или недружественной) презрительно-высокомерный тон его собственной критики. Нам станут яснее размеры его чувствительности, когда мы поймем силу его ненависти к себе за любое несоответствие своим, навязанным себе, нормам.* Иначе говоря, форма нарушения человеческих взаимоотношений зависит от того, что преобладает в вынесении вовне у данного человека. Оно может сделать его слишком критичным и грубым или тревожным, слишком дерзким или уступчивым.

* См. главу 5 «Ненависть и презрение к себе»

Важнее всего то, что Надо все больше снижают непосредственность чувств, желаний, мыслей и верований – то есть способность ощущать свои собственные желания и т.п. и выражать их. Человек становится в лучшем случае «непосредственно вынужденным» (по выражению одного пациента) и «свободно» выражает то, что Надо чувствовать, желать, думать, во что верить. Мы приучены думать, что можем управлять только своим поведением, но не своими чувствами. Мы можем заставить другого трудиться прилежнее, но не можем заставить его любить свою работу. И вот, мы думаем, что можно принудить самого себя вести себя так, будто ничего не подозреваешь, но невозможно принудить себя к чувству доверия. По сути это верно. А если нужны еще доказательства, то анализ может их предоставить. Но если Надо приказывает чувствам, воображение взмахивает своей волшебной палочкой, и граница между тем, что Надо чувствовать, и тем что мы на самом деле чувствуем, исчезает. Мы осознанно верим в то, во что Надо верить, осознанно чувствуем то, что Надо чувствовать.

Это проявляется при анализе, когда поколеблена ложная уверенность пациента в ею псевдочувствах, и он проходит через период недоумения и растерянности, болезненный, но конструктивный. Например, женщина, которая верила, что всех любит, потому что так Надо, начинает задаваться вопросом «А люблю ли я мужа, учеников, пациентов? А вообще кого-нибудь?» На этом этапе вопрос остается без ответа, потому что только теперь получают возможность выйти наружу все страхи, подозрения и неприязнь, которые всегда мешали свободному излиянию позитивных чувств, но были скрыты под слоем Надо. Я называю этот этап конструктивным, потому что это начало обретения искренности.

Удивительно, насколько непосредственные чувства могут быть задавлены внутренними предписаниями. Я процитирую письмо пациентки, она написала его после того, как открыла для себя тиранию своих Надо.