Неврозы. Теория и терапия

В других случаях мы назначаем дезоксикортикостерон (DOC), также парентерально. Так было в случае молодой женщины-фармацевта, которой из-за интенсивного переживания деперсонализации было назначено в общей сложности три раза 5 мг кортирона (Cortiron) интраглютеально с недельными промежутками. Как она утверждает, действие первых двух инъекций проявлялось в течение пяти дней и состояло в том, что «все стало значительно непосредственнее и естественнее». Именно при таком парентеральном медикаментозном лечении нужно помнить, что мы стимулируем функцию коры надпочечников, но мы не должны баловать ее. На практике это означает, что мы не можем применять препараты длительного действия без осторожности, ведь эти лекарственные формы похожи на стрелы, которые после того, как их запустят, уже не подлежат контролю. При каких условиях функция коры надпочечников будет работать дальше более-менее нормально, если мы ее простимулировали? В случае легких функциональных расстройств будет достаточно спонтанного оздоровления в форме общей перенастройки, которую вполне обеспечивает спортивная тренировка.

Ad hoc[140] приведем следующий случай, о котором нам поведал коллега Дэвид (Буэнос Айрес).

Речь идет об аргентинском офицере 30 лет, который уже шесть лет страдал не только сильнейшей деперсонализацией, но и синдромом полной психической адинамии: ослабленной концентрацией и сниженным вниманием[141]. Был уже на лечении у пяти врачей и два года подряд на психоанализе. Прошел десять процедур ЭСТ и получал ацетилхолин. Мы назначили ему перкортен в комбинации с витамином В парентерально, также он проходил краткосрочное логотерапевтическое лечение ввиду сопутствующей экзистенциальной депрессии. После трех инъекций гормона коры надпочечников касаемо деперсонализации наблюдался поразительный успех: пациент чувствовал себя отлично, но поехал за город, забыв взять с собой назначенный препарат, и сразу же пережил тяжелый рецидив. В течение следующих недель он начал систематически заниматься спортом и вскоре справлялся без медикамента.

Следующий случай тоже кажется нам во многих отношениях показательным.

Речь идет о молодой пациентке, поступившей к нам из другой страны, где она состояла в течение шести лет на лечении у психоаналитика, посещая ее шесть часов в неделю. По сторонним причинам пациентка была вынуждена прекратить лечение. После того как она сообщила об этом психоаналитику, та сказала, что об этом не может быть и речи, поскольку непосредственно анализ еще не начался и из-за сопротивления пациентки не мог быть успешным. Мы диагностировали у пациентки в первую очередь гиперкортикоз и деперсонализацию. После получения дезоксикортикостерона, как гласил отчет лечащего терапевта, «пациентке стало лучше не только в отношении деперсонализации, но и физиологически (в начале нашего лечения пациентка была вынуждена оставаться в постели); она прибавила в весе, приступы перестали ее беспокоить, она закончила диссертацию и не нуждается больше в лечении».