Невская битва

Несмотря на немецкую власть, Дарбете в то время все еще оставался Юрьевым — русским городом, с рус­скими обычаями и нравами, и сколько ни старался вицемейстер Андреас, ему не удавалось собрать войско из русских жителей города. Он приказал повесить не­сколько десятков бунтарей, призывавших юрьевцев не подчиняться немцам, но и это не помогло. В итоге ему пришлось довольствоваться одной только чудью, как именовали эстов русичи. А в решительные мгнове­ния битвы на этот сброд — никакой надежды. Хороши только чтобы добивать поверженного врага, когда ис­тинному рыцарю становится отвратительно руки ма­рать.

Не встретив никакого сопротивления, немцы, дат­чане и эсты дошли тогда до русской крепости Изборск, по-немецки именуемой Эйзенборгс, и осадили ее. Ве­ликая дарительная скра Ярослава Владимировича не подействовала и на защитников крепости, они продол­жали крепко обороняться. С великим трудом захватив Эйзенборгс, тевтоны не могли сдержаться от ненавис­ти, убивая всех подряд, не различая мужчин и жен­щин, стариков и детей.

Помнится, один из рыцарей, Даниэль Шепенхеде, проявил малодушие. Подъехав к Вельвену, он возму­тился:

—    Разве христиане могут убивать детей, стариков и женщин?

—    Возьмите себя в руки! — грозно ответил ему вицемейстер. — Они убивают не детей, а выродков рода человеческого, не женщин, а плодовитых ехидн, не ста­риков, а увядший чертополох! Если вы будете и впредь относиться к русским схизматикам как к людям, вам

больше нет места в нашем священном воинстве.

Говоря это, он держал в руке свой изящный фауст — стальной чекан в виде кулака с ножом, насажен­ным на длинную рукоять, и в подтверждение своих слов Андреас фон Вельвен ловко подшиб им пробегаю­щую мимо девчонку лет десяти, да так, что раскроил ей череп, и она, мигом испустив дух, беззвучно упала на землю, орошая все вокруг себя молодой ярко-крас­ной кровью.

Потом к Эйзенборгсу пришло ополчение из Плескау, весьма богатое, их шлемы и латы сверкали на солнце подобно зеркалам. Сам Гавриил Гориславич, псковский воевода князя Александра, вел за собой это войско. И оно было полностью разгромлено рыцарями ордена у стен Эйзенборгса, рассыпано по окрестностям и уничтожено, несмотря на то, что там были отменные воины и превосходные лучники. Сам Гавриил Гори­славич погиб в битве, сраженный точным ударом ко­пья.

Как приятно было сейчас Андреасу вспоминать те дни! Хронист ордена Петер Дюсбург тогда радостно на­писал в своих рифмованных летописях:

Злых жителей Эйзенборгса мы истребили нещадно,

Чтоб и другим было и впредь неповадно.

Только не весело это было узнать горожанам Плескау.

Так называется город в Русской земле — Плескау.

Люди там проживают свирепого нрава.

Войско их налетело на нас и слева, и справа.

Метко стреляли по нам их быстрые стрелы.

Но попадали и в них тевтонские меткие стрелы.

В битве жестокой врага тевтонцы разбили

И на Плескау себе прямую дорогу пробили.

Правда, Плескау тогда не сдался так быстро, как ожидалось. Несмотря на то, что посадником в городе тогда сидел боярин Твердило, давно уже купленный орденом в Риге, ему никак не удавалось убедить со­граждан в том, что сдача города немцам сулит им толь­ко блага. Пришлось начинать тягостную осаду, жечь посад, терпеть лишения и уныло ожидать, когда же предатели сдадут город. И это при том, что со дня на день следовало ожидать пришествия Александра.

Но удача тогда сопутствовала Вельвену! Поздней осенью стало известно, что князь Александр разругал­ся с Ноугардом103 и бежал из северной столицы Гарда-рики с женой, матерью и всеми людьми в свой родной город Переслау'01 . Узнав об этом, защитники Плескау пошли на переговоры. Город сдался на том условии, что власть в нем будет поделена поровну между посад­ником Твердилой и немецким фогтом105 .

Еще лучшие известия приходили из-под Киева, ку­да в сентябре нагрянуло несметное войско татарского хана Бату, а в конце ноября южная столица Гардари-ки, мужественно оборонявшаяся два с половиной ме­сяца, пала под натиском врагов и была разорена, жи­тели истреблены или угнаны в рабство, а значит — с юга можно было не ждать того, что кто-то придет спасать Плескау. Татары же пошли дальше на за­пад — на Галич, Волынь, Венгрию.