Невская битва

Но Ратша, как бы то ни было, более других немцев у нас прижился. О нем как-то и не помнилось, что он в прошлом ритарь орденский. Глядя на него, едущего неподалеку на своем мышастом коне греческой поро­ды, Александр вспоминал то давнее словопрение о чес-ноках. Их тогда еще называли «жидовниками» и «спи-нозами». В самый день получения известия о свеях происходило дело. Они тогда сидели и мирно беседова­ли — сам владыка Спиридон, Александр с Саночкой, Костя Луготинец, Савва, Ратмир, Юрята Пинещенич, Гаврила Олексич, Сбыслав, ловчий Яков, Домаш да вот этот самый Ратша. Кербета, кажется, не было. И вот, подумать только, половины из них уже нет в живых! Ни Кости Луготинца, ни Ратмира, ни Юря-ты, ни Домаша Твердиславича, ни Саввы…

Эх вы, дорогие мои, Ратмир и Савва! Спорить тогда взялись из-за тех спиноз, до вражды и взаимной нена­висти дошли. А ты, Савва, готов был те жидовники Ратмиру в глотку запихнуть, до того обозлился на не­го, что он их предлагал в боевом деле использовать. Да если бы не жидовники, которые теперь стали назы­ваться «чесноками», то из Мостовской битвы и тело бы твое не смогли унести. В миг погони, когда тебя и Кер­бета, израненных, спасали от поругания, пущены бы­ли в ход кованые закорюки. И тем остановили немец­кую жадную ораву. А может, и жизнь тебе спасли?

В Александре шевельнулась робкая надежда на то, что Савва выживет. Ведь не умер он в первые сутки по­сле таких страшных ранений.

— Господи! — взмолился князь, поднимая очи к небу и более не произнося ни слова, ибо Господь и так знал, о чем и о ком молился горестный Александр.

Старина Аер дернул головой и прянул ушами, чуя печаль своего господина наездника, всхрапнул и вдруг легонько подбросил князя в седле, мол, ну что ты там, взбодрись! Не время горе горевать!

Александр понял коня, погладил его между ушами и задушил в себе слезы:

— Даст Бог, Аер, даст Бог…

Они начали спускаться с берега на лед Чудского озера.

Замысел Александра увлечь Андрияша к берегам Омовжи и там дать решительную битву не удался. Хи­трый местер все разгадал, пересек и преградил русско­му войску все пути, не пуская его к реке, на которой некогда князь Александр со своим отцом столь славно одержал победу над немцами, потопив многих подо льдом Омовжи.

Теперь у Александра появился другой замысел — дать бой немцу прямо на льду озера и, в случае успеха, погнать его вниз на Узмень. Там лед не такой креп­кий, и, отступая, супостат непременно провалится. Впрочем, это была еще только мечта. Главное было выиграть само сражение, а уж провалятся проклятые душегубцы или не провалятся…

Все равно всем им в аду гореть непременно! За все мерзости, коими они прославились на Русской земле, за гибель тысяч ни в чем не повинных людей, за слезы материнские, за многое множество сирот, за разоренье целых областей, за все, чему нет прощенья от Бога и от нас.

Как можно прощать, если они набросились на Русь нашу, разоренную Батыем, подобно волкам, хватаю­щим раненого оленя! Узнав о бедствиях народа русско­го, сии неясыти, именующие себя христианами, не с по­мощью к нам поспешили, а с грабежом и разбоем. Когда у одного соседа дом был объят пламенем, другой сосед прибежал не помогать в тушении пожара, а успеть обво­ровать ближнего.

Первыми явились свей с мурманами, сумью и емью. В день князя Владимира, крестившего Русь, Александр разгромил их на Неве и Ижоре, сбросил в воду, прогнал восвояси. Но за ними в то же лето пришли немцы орде­на, и покуда Александр торжествовал в Новгороде, сии псы захватили Изборск, который долго сопротивлялся. И такую лютость учинили немцы, что невольно думалось, а не соперничают ли они в своем зверстве с Ба-тыевой саранчой.

Самое время было идти к ним навстречу и казнить за их сатанинство, но как на грех, в те самые дни вспыхнуло против Александра восстание новгород­ской господы, завидующей величию и славе Невской победы. Братья Ярославичи — Андрей и Александр — потребовали больших прав, расширения земель кня­жеских, пущего подчинения новгородских ополчений их деснице. И каждый день стали кричать на вечах новгородские крикуны, споря до одурения, идти ли воевать с немцем или мириться с ним, давать больше воли Ярославичам или забрать полномочия, которы­ми те пользуются сейчас, славить Александра или дать понять ему, что он всего лишь исполнитель чая­ний Великого Новгорода. А тем временем Андрияш Вельвен разгромил псковское ополчение, приблизил свои полки ко Пскову и взял град в кольцо осады.

В один несчастный день Александр и Андрей яви­лись сами на вече. Стали слушать все, что там говори­лось, и воспылали справедливым гневом. Первым не выдержал Андрей. Как рявкнет:

— Да молкни! Молкни ты, народе бестолковый!