Невская битва

—    Главное, чтобы все наши помнили — нельзя в случае отступления идти туда, — сказал Иоганн фон Вельвен, указывая в южном направлении. — Там бьют теплые ключи, и лед в это время года будет ломким. Рус­ские называют эту часть озера Узменью, что значит — узкое место. Это пролив между Большим и Малым Пейпусом. Иное наименование Узмени — Теплое озеро.

—    Не думал, что брат нашего полководца способен Думать об отступлении, — сказал Йорген фон Кюц-Фортуна.

—    Следует обо всем думать, даже и об отступле­нии, — невозмутимо отвечал Иоганн. — Обратите вни­мание, русские жгут костры вдоль всего берега. Стало быть, они предвидят наше возможное бегство и постави­ли несколько отрядов там, чтобы ударить по бегущим.

—    Скорее всего, они пытаются запугать нас коли­чеством дымов. Чтоб мы подумали, будто их много. Я слышал, что так же действуют татары. Видать, рус­ские у них научились, — сказал Эрих Мертвая Голова.

—   Сколько бы их ни было, мы разгромим этот сброд. Вон там. — Йорген указал вперед, туда, где вид­нелось наибольшее скопление русских и где было больше всего дымов над кострами.

—   Да, — согласился Иоганн фон Вельвен. — Повсему видно, они намерены здесь встретиться с нами и решить судьбу всей войны.

—   Дружище! Уж не вознамерился ли ты искупать­ся? — спросил Йорген у второго Иоганна — фон Акена, который, сойдя с коня, подошел к самому краю разво­рошенной проруби и любовался игрою солнечных лу­чей в воде и льдинках, шевеля ледяное крошево кон­цом своего меча. Это был стариннейший меч, принад­лежавший одному из перегринаторов еще первого похода. У него было латинское имя Медулларис, чтоозначало, кажется, «рассекающий до мозга костей».

—  Нет, — спокойно отвечал фон Акен, — я просто задумался о красоте Божьего мира, о красоте приро­ды, в особенности нашей, северной. Разве можно вооб­разить себе подобную красоту где-нибудь в Египте?

—  Ты поэт, Иоганн, — засмеялся Кюц-Фортуна. — Тебе надо примкнуть к Люсти-Фло, вместе вы напише­те куда более изящные рифмованные хроники.

—  Завтра я обещаю утопить в этой проруби пароч­ку русских, — сказал фон Акен, желая показать, что, несмотря на склонность к тонким чувствам, он остает­ся истинным тевтоном — воином, завоевателем прост­ранств и народов.

Глава восьмая

В ПРЕДВКУШЕНИИ КАШИ

Вэто самое время князь Александр Ярославич в последний раз объезжал противоположный от немца берег Чудского озера, принимая окончательные решения о судьбах завтрашней битвы. При нем находились отроки Ратисвет и Терентий Мороз, брат Андрей со своими оруженосцами Туреней и Переяской, Ратша и Гаврила Олексич, Сбыслав и Яков Свистун. Светило яркое солнце, было морозно, но с востока поддувал теплый ветерок, о котором Яков сказал:

—    Восток тепликом дышит, весенний. Глядишь, не завтра, так послезавтра немцу уже и опасно по льду идти будет. У них чуялыцики тоже имеются, поймут, что завтра — самый поздний день, когда можно идти воевать нас.

—    Да чего уж там, и без того всем ясно, що завтра нам с ними расцеловываться, — промолвил Сбыслав.

—    Гляньте-ка, они там нашу вчерашнюю лунку изучают, — указал зоркий Ратисвет на дозорных нем­цев, копающихся в проруби. — А на берегу-то их — видимо-невидимо!

—    То-то и оно, что сие только одному тебе и види­мо, — усмехнулся Олексич. — Ты у нас глазастый, не хуже приснопамятного Ратмира.

—    А и я их вижу, — сказал Александр, и впрямь углядев на другом берегу озера шевеление больших войск рыцарей.

—    Я тоже, — поспешил похвастаться и своим зре­нием ловчий. — Не так уж и далёко до них. Верст шесть.

—    А то и пять, — возразил князь Андрей.

—    Тем более.

—    Думаю, здесь чело будем ставить, — сказал Александр, оглядываясь на крутой берег позади себя. Он развернул Аера и встал лицом к этому берегу. Сле­ва от себя он видел возвышение острова Городец — вы­сокую черную скалу, называемую Вороньим Кам­нем118 . Стало быть, оттуда, с вершины этой скалы, можно будет видеть все, что происходит здесь. Это хо­рошо. Он уже облюбовал для себя Вороний Камень как свое главное место во время битвы — с него все окрест­ности просматривались как на ладони. Битва предстояла тяжелая, и он понимал, что действовать лихо и почти безрассудно, лезть в самую гущу сражения, как в битве со свеями, здесь ему негоже.