Невыдуманный Пастернак. Памятные встречи

Чаннинг пришла смотреть «Мертвые души» – утром, единственный день, когда она сама была свободна. Мы условились, и я ее встретила у артистического подъезда. У дверей дежурил молодой негр. Увидя Кэрролл Чаннинг, он опустился перед ней на колени. Тогда вся Америка пела «Хелло, Долли»… На ее спектакле Ливанов был поражен, как она в музыкальной комедии «работала» по Станиславскому. Борис Николаевич сказал ей об этом, когда она пришла к нему за кулисы после «Мертвых душ». Кэрролл встала перед ним на колени – «За Ноздрева и за это мнение обо мне».

С режиссером Аланом Шнайдером мы познакомились на его спектакле «Маленькая Элис» в театре на Бродвее. Пьеса Эдварда Олби. Главную роль играл Джон Гилгуд, приглашенный из Англии. Спектакль был поставлен в реалистической манере, не очень понятно о чем, но – красиво, и Гилгуд хорош.

Ливанов и Гилгуд встретились на квартире, которую в Нью-Йорке снимал Гилгуд. Ливанов тогда был буквально одержим «Лиром». И Гилгуд подарил ему свой портрет с надписью – «Лучшие пожелания», имея в виду «Лира», так же, как когда-то записал он на пластинке гамлетовский монолог, посвятив это чтение Борису Николаевичу, работавшему в то время над «Гамлетом».

В Англию МХАТ приехал, когда Лоуренс Оливье сделал постановку «Дяди Вани» и сам играл в ней Астрова. На программе спектакля были фотографии постановки мхатовской и Астрова – Ливанова. Оливье пригласил Бориса Николаевича в театр и очень хотел слышать его мнение.

Положение Ливанова было нелегким. От расспросов прессы он спасался в антрактах на галерке. Астров – Оливье был нарочито непривлекателен, даже нечистоплотен, вплоть до сапог, забрызганных грязью. Как же тогда могли его любить сразу две женщины?

Последние годы жизни Борис Николаевич занят был мыслями о «Короле Лире». В 1962 году, давая интервью журналу «Смена», он говорил: «Я давно мечтаю поставить шекспировскую трагедию о короле Лире и, думается мне, по-своему вижу самого Лира. Как? Об этом говорить сейчас не хотелось бы. Не потому, что суеверен, а потому, что замысел до конца формируется только в работе над спектаклем».

Оформителем спектакля «Король Лир» Ливанов предложил быть чешскому художнику Иржи Трнке – одному из «четырех Портосов», как они себя называли. А это – Иржи Трнка, поэт Витезслав Незвал, артист Ян Верих и Ливанов.

Дружба «четырех Портосов» началась с знакомства с Незвалом. Мы встретились с ним в 1951 году в Москве, у Пастернака. Позвонил Борис Горбатов со Второго съезда писателей и сказал, что Незвал хочет видеть Пастернака и во что бы то ни стало просит его приехать. «У меня друзья, я не могу. Если Незвал захочет, приезжайте ко мне».

Страшно шумный, темпераментный, неожиданный, Витезслав сразу же попросил Пастернака прочесть его новые стихи. «Я сейчас читать не могу», – сказал Пастернак и передал рукопись Горбатову.

Свеча горела на столе,
Свеча горела… —

читал Горбатов. Незвал плакал восторженными слезами, пока весь цикл этих стихов не был прочитан.

Ставить «Лира» Борис Николаевич думал в переводе Пастернака. Вновь, как и во времена работы над «Гамлетом», много было правки, споров. Борис Леонидович в 1953 году писал:

«…Боря, Лир с середины, где со сцены уходит шут и его начинает заменять прикидывающийся сумасшедшим Эдгар, – очень по тебе. Его бушевание и безумие отсюда – это вылитый ты за столом, твое гениально-величественное красноречие с грозным, подкапывающимся под умничающих лицемеров простодушием. Тебе будет очень легко играть его… Начни с Лира, а продолжай Гамлетом…».

Борис Николаевич привез мне после гастролей из Таллина кожаный альбом, зеленый, с тисненым рисунком. Подарил и сказал:

– Пусть это будет твой альбом для друзей, когда они у нас бывают дома. Если кто захочет – напишет.

Я попросила Пастернака начать его.

«Об этом альбоме.

Какое обилие чистых неисписанных страниц, бесподобно переплетенных! Их хватило бы на целую Божественную комедию. Вот и надо, наконец, начать ее писать, трудами многих рук, сборно, явочно…

Б. Н. Ливанов и Витезслав Незвал.

1958 г.»

В том же альбоме 6 января 1951 года Борис Леонидович написал мне стихи, и там были строки:

Как самый завзятый
Простой семьянин,
Я чествую дату
Твоих именин.
Она мне внушила
«Звезду рождества»
И всех нас скрепила
Печатью родства.