New born (СИ)

- … не стоит волноваться. Резкое падение давления не удивительно, учитывая, что пациент в последние дни плохо питался….

Бен с усилием разлепляет веки; ресницы мокрые, будто он плакал. С чего бы? Подушка под головой жестковатая и плоская, в поле зрения преобладает белый цвет, слева, по периферии, маячит система для внутривенных вливаний и плотная ширма в веселую желтую крапинку, из-за которой доносятся голоса. Определенно, он находится в приемном отделении городской больницы Дарк Лейк, у здешних дизайнеров недостаток фантазии, это Лайнус подметил, еще когда навещал Вествуд неделю назад. И раз он не помнит, как сюда попал, то это не особенно хорошо. Потихоньку, он вспоминает все, что было накануне – черви в тарелке у Бизли, школьную медсестру – мисс Дарвил, её неровные стрелки, нарисованные на веках, слишком яркую помаду, пористую смуглую кожу, голубой медицинский костюм; мелкий, моросящий дождь, что накрапывал по дороге домой и пожухлый лист, прилипший к лобовому стеклу; деревянную доску для резки овощей, обугленные бесформенные кусочки на сковородке. Кажется, он сжег ужин, вот незадача…

Голоса за шторой замолкают и, спустя минуту, в смотровой появляется Джон. Кто там говорил, что Джон Локк – один из самых проницательных и одновременно самых непроницаемых в мире людей? Кажется, отец Картрайт, и было это за субботней партией в покер, накануне похода. А для Бена Джон как на ладони – вот он улыбается ободряюще, старается излучать уверенность и спокойствие, а под этой маской так и сквозит нешуточная озабоченность и даже страх. Бен разглядывает его лицо, словно видит впервые, думает о том, что Джон Локк – чертовски привлекательный человек, плюс у него фантастическое терпение, учитывая, через что они вместе прошли, и Лайнус без колебаний доверил бы ему свою жизнь, и жизнь Алекс. Впрочем – к чему эти мысли? Он заболел и расклеился, еще не хватало, вдобавок, сделаться плаксиво-сентиментальным.

- Кажется, я болен? – произносит Бен, кашлянув.

- Кажется, да.

Джон осторожно берет его правую руку, из локтевого сгиба коей не торчит, как из левой, внутривенный катетер, мягко пожимает, переплетает пальцы.

- Ради Бога, что за нежности! – фыркает Бен, - Только не говори, что у меня опять нашли какую-нибудь чертову опухоль, или прочую смертельно опасную дрянь!

Локк так энергично мотает головой, что рискует потянуть шею.

- Нет, нет, ничего такого. Просто банальная инфекция, какая именно можно будет сказать, когда анализы подоспеют. Пока что доктор пропишет тебе что-нибудь общеукрепляющее и специальную диету. Ты уже как минимум дня три сам не свой, надо было раньше обратить на это внимание.

В его последней фразе явственно слышатся виноватые интонации, и Бен пренебрежительно кривит губы.

- Хватит лелеять свои комплексы, Джон. Просто, живя на Острове, отвыкаешь от таких вещей.

- Да уж, - хмыкает тот, выпуская руку Бена, - Пойду, поищу нашего эскулапа, он нынче нарасхват. А ты отдыхай. Через часик можно будет забирать тебя домой.

- Где Алекс?

- В коридоре дожидается.

- Скажи ей, пусть ждет в машине.

- Ладно.

Оставшись один, Бен прикрывает глаза и расслабленно выдыхает. Услыхав, спустя минуту, шорох отодвигаемой ширмы и легкие шаги, произносит, не поднимая век и не поворачивая головы:

- Джон велел тебе ждать в машине. Это место – рассадник инфекций, нечего тебе тут делать.

Не дождавшись ответа, досадливо морщится, оборачивается к незваному гостю. Вздрогнув всем телом, мгновенно напрягается, подобно перетянутой струне, приподнимается на локте. Губы плохо слушаются, они как будто онемели.

- Илана…

Бен машинально теребит пальцами уголок простыни; сейчас у него ощущение, что они с Иланой, одетой в костюм медсестры, находятся где-то глубоко под землей, куда очень смутно доносятся звуки внешнего мира. Хотя, прямо в эту минуту, кто-то по громкой связи разыскивает дежурного хирурга, и лишь тонкая ткань ширмы отделяет их от запруженного людьми приемного отделения единственной в городе больницы.

- Я… не понимаю, - он беспомощно мотает головой, у него вид, словно у ребенка, который не может поверить, что его так сурово наказали за невинную шалость.

Илана глядит на него где-то даже с оттенком жалости, она ведь принадлежит к тому сорту людей, которые стремятся казаться более суровыми, чем они есть на самом деле.

- Со временем ты поймешь. И примешь.

- Это… немыслимо. Даже для Джейкоба.

- Для Джейкоба – может быть. Но не для Острова.

- Но зачем?! Господи, зачем?! – Бен рывком садится на кушетке, - Почему… так?! Можно было просто убить меня, в конце концов, была же масса ситуаций…! - он резко замолкает, будто поперхнувшись внезапно нахлынувшей застарелой обидой, щедро приправленной алой, пульсирующей, подобно крови в висках, яростью.

Брови Иланы медленно сходятся на переносице.

- Убить? А ты помнишь, скольких убил ты… Бенджамин? Своими руками, или чужими – не важно. Ты помнишь их лица? Они снятся тебе по ночам? Можешь ли ты вернуть им жизнь, даже ценой своей?

- Я не понимаю…, - упрямо произносит Бен, уставившись в одну точку, - не понимаю, при чем тут…