New-Пигмалионъ (СИ)

Но ее кормили и поили, подсаживая к общему свадебному столу, и еще с собой заворачивали, бутылочку вина, пирожных от десерта, бутербродов, того-сего…

А пару раз, растроганные родители жениха и невесты совали конверт с бонусом.

Один раз бонус потянул на сто долларов, а во второй раз на двести. Конверты она отдала Абраму Моисеевичу.

И тот без вопросов — принял их, как должное.

Пару раз жених и невеста приглашали клеевую ведущую на второй день торжества к себе на квартиру.

Агаша отказывалась.

И почти каждый вечер ей приходилось просто отбиваться от предложений встретиться, придти на свидание, а то и просто — сразу выйти замуж за кого нибудь из сильно подгулявших гостей.

Раза два Абраму Моисеевичу с его сыном Юрой под завязку свадьбы приходилось буквально за руку оттаскивать Агашу от пьяных влюбившихся в нее дружков жениха, тащивших Агашу в такси, а далее под венец…

— Такова сила искусства, — говорил Абрам Моисеевич, — теперь в тебе огромная сила заложена, Агашенька, ты умеешь держаться перед людьми, ты умеешь привлекать внимание, ты умеешь не тушеваться, ты умеешь быть настоящей публичной женщиной.

В конце месяца на одну из свадеб приехал Дюрыгин.

Он опасался, что его узнают и начнут по свадебной простоте отношений к нему приставать, и поэтому наблюдал за своей протеже из проема дверей, ведущих на кухню.

Агаша провела для Дюрыгина пару соревнований, вдоволь поиздевавшись над послушными ее воле женихом, невестой и их гостями. Потом сама спела в микрофон под караоке-фонограмму, станцевала и в конце устроила конкурс на звание лучшего гостя свадьбы со специальным призом из фонда любимой тещи.

Дюрыгин был в восторге и не скрывал этого.

— На следующей неделе я договорился поставить тебя в шоу Монахова, будешь не в качестве массовки, а в качестве гостьи с ролью и речью, будешь изображать отвергнутую богачом простую девушку, там тема у Монахова будет неравный отношения богачей с бедными, вот ты и сыграешь, легенду мы тебе придумаем.

— А что? — там все актеры с придуманными историями? — полюбопытствовала Агаша.

— Через одного придуманные, — ответил Дюрыгин, — но зависит от шоу, некоторые на девяносто процентов правды, а некоторый на сто процентов постановочности.

* * *

То, что в ее жизни произошла, наконец, крутая перемена, Агаша осознала, когда получила из рук Дюрыгина месячный многоразовый пропуск на телевидение.

Вот эт-то да!

Видела бы Натаха!

Монахов оказался очень симпатичным, милым, мягким и покладистым малым, как бы сказала Натаха, без понтов.

Внутри у Агаши все кипело-клокотало.

Назвать это состояние волнением — было бы профанацией, сознательным принижением уровня высшего душевного напряжения. Она не волновалась, ее просто всю трясло от переполнявшего ее ожидания. Кровь ее уже была перенасыщена обильным адреналином, а мозг еще сдерживал рвущееся в бой тело, держа его на тормозах.

Состояние ее было похоже на дрожь реактивного лайнера на взлетной полосе, когда пилоты уже вывели все турбины на максимум оборотов, и они ревут на форсаже, сотрясая самолет нервической тремой, а колеса шасси еще стоят на тормозах и сам самолет еще не стронулся, ждет…

Абрам Моисеевич рассказывал Агаше, как он сам боролся с предстартовым мандражом, когда его — некогда тоже начинающего шоу-мэна тоже поперву трясло от волнения.

Он выпивал в буфете концертного зала две рюмки хорошего коньяку.

И все как рукой снимало.

— Принимать элениум или другие седуксанты не советую, — говорил Абрам Моисеевич, — переуспокоишься, достигнешь пофигистского состояния и будешь на сцене как рыба вареная. А должна быть живчиком — кровь с молоком! А коньяк тоже не могу рекомендовать, привыкнешь. А бабы в отличие от мужиков в пять раз быстрее спиваются.

Агаша вспомнила Лену Братухину — подругу школьную, с которой пол-года встречалась, приехав в родную Тверь проведать мать.

Лену встретила на вокзале.

Та была с утра пьяная, вся в синяках.

— Ой, Агашка, подруга моя лучшая, — бросилась к ней Ленка.

Агаша с брезгливостью дала ей на пиво и на сигареты и поспешила отчалить.

А Ленка, та была счастлива.

Вобщем, ни таблеток, ни коньяку Агаша себе не позволила.

А Монахов, предупрежденный Дюрыгиным, что Агаша девушка хоть и начинающая, но надежды подающая, отнесся к дебютантке с душевным вниманием. И не смотря на свою звездную дистанцию, которая в студии подчеркнуто соблюдалась, демонстративно поддерживаемая недоступно-гордыми ассистентками и секретутками, шпынявшими простолюдинок из массовки и не особо жаловавших профи, не достигших статуса звезд, с Агашей Монахов был мил. И почти что даже едва не ласков.

Видимо Дюрыгин многое значил для Монахова.

— Агашенька, твой выход будет вторым, хорошо? — участливо предупреждал ее заполошный своею занятостью Монахов.

Она кивала.

Она уже все поняла.

Никаким прямым эфиром тут и не пахнет, можно не волноваться, если она оговорится или оступится и упадет, этот кадр из передачи вырежут, а ее переснимут еще раз вторым прогоном.

Передачу снимали аж на середину сентября.

В общей гримерке над артистами колдовали две девушки-визажистки.