Незабудка

Вроде бы согласился, и даже не шевелится, но почему же тогда так веет жаром от прижавшегося мужского тела? И всё быстрее бьётся сердце под рукой, мягко лежащей на левой груди. Первая не выдержала Лилея. Она приподняла расслабленную конечность, легко, словно случайно, мазнула по ней губами и попыталась встать.

– Ты же сама сказала, что ещё рано, – Росандр приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на смутившуюся девушку.

– Я… мне нужно, – немного стесняясь, проговорила Лилея и проскользнула в комнату, где она вчера мылась.

Сделав свои дела, вернулась в спальню. Мужчина ждал её, призывно приподняв край одеяла.

– Ты мне доверяешь?

Лилея кивнула.

– И не боишься?

Пришлось отрицательно замотать головой и забраться под всё ещё приподнятое одеяло. Хотя на улице было темно, даже не было смысла делать вид, что получится заснуть. Да ещё и сердце стучит так, что, кажется, перебудит весь замок. А Рос по-прежнему не шелохнётся. Ясно, что тоже не спит, ясно, что желает её. Но и боится. Боится спугнуть. И тогда Лилея решилась.

– Рос, – позвала она.

– Да, дорогая? – тут же откликнулся он.

– Понимаешь, – замялась она, – мы уже не спим, а вставать рано. А воины, они же принюхиваются. Может, ты ещё оставишь на мне свой запах?

– Я тоже безумно хочу целоваться! – подхватил идею оборотень и, не дав опомниться, впился в её губы губами.

Страх ушёл с первым поцелуем. И на его место пришла страсть. Страсть и непонимание того, как же она могла так долго находиться вдали от этого мужчины. И как он мог существовать без неё. И что любить – это прекрасно. И чувствовать крепкие зубы на загривке в момент разрядки – это так правильно. И шептать ему горячие слова признаний и слушать ответные тоже приятно до замирания сердца. А уехать они могут и позже. И у них обязательно в положенное время кто-нибудь родится, ведь не могут пропасть даром такие старания.

Только следующим утром князь и княгиня Акирон вышли в общую залу, где завтракали оставшиеся в замке воины. Несмотря на зимнюю прохладу, на мужчине была накинута только безрукавка. Зато все, кто находился там, могли видеть расцветший цветок репейника на его правом запястье. Гаэр же не успокоился до тех пор, пока ему по страшному секрету не показали тонкое женское запястье, на котором уютно расположились три леопардовых пятнышка. И кто бы винил мальца, когда он с радостным кличем подпрыгнул вверх прямо из-за стола, смахнув с него несколько видавших виды оловянных блюд.

Если бы в замке находился прежний состав войска, то от последовавших радостных воплей замок мог и рухнуть. Комендант крепости понятливо мигнул возникшему, словно ниоткуда, кастеляну, и в мгновение ока несколько добровольцев вкатили в зал бочонок вина, за ним последовал другой, содержимое которого было покрепче. Завтрак плавно перешёл в обед, а потом и в ужин, и никого уже не волновало, что места хозяйки и хозяина празднества давно пусты. Ничего, пусть молодые милуются. Главное, что здравицы идут от души и напрямую к многоликому, а тот уж отмерит им по заслугам.

***

Только на следующее утро счастливая семья выехала по направлению к родовому замку Акиронов. Глава семейства самым беззастенчивым образом отправил в столицу вместо себя своего заместителя молодого князя Кианра. Сам же пообещал, что прибудет ко двору верховного князя сразу, как только уладит личные дела. Лилея, конечно, надеялась попасть в Рагасту, очень уж не терпелось поделиться счастьем с подругами, но побыть наедине с мужем и сыном хотелось больше. Можно было написать им письмо и передать с курьером Росандра, но как описать на бумаге то, что она испытывала в те моменты? Кто в здравом уме поверит, что она стала единственной для человека, которого сама же прежде ругала за холодность, эгоизм и чёрствость. И что он стал единственным для неё. Пусть это станет для девчонок сюрпризом.

Только на исходе зимы князь Акирон внял настойчивым требованиям верховного князя и собрался с семьёй в столицу. При этом он загадочно улыбался, нежно гладил ещё совершенно плоский живот жены и повторял, что их второй ребёнок ни в коем разе не будет расти сиротой. Лилея кивала мужу и позволяла себе грустные вздохи лишь в те моменты, когда его не было рядом. Приближалась весна. Командующий должен возглавить летнюю кампанию. Муж совершенно чётко дал понять, что в этот раз она к войскам не поедет. Конечно, малыш важнее любой войны, но быть вдали от того, к кому прикипела душой и сердцем будет очень тяжело. Заверения Гаэра в том, что он тоже отправится с отцом и уже к осени добьётся заключения мира, вызывали грустную улыбку и только усиливали тоску. Как же она будет без них.

***